Рука Кинкейда скользнула под пиджак, но все кончилось, не успев начаться. Джек выхватил «кольт», и два, а затем три кровавых пятна расплылись на белой рубашке Кинкейда. Он покачнулся и повалился навзничь, выронив револьвер.
Тягостное молчание повисло в салоне.
Кэндис с криком схватила Джека за руку.
Он свирепо повернулся к ней:
– Я же велел тебе не вмешиваться!
– С тобой все в порядке? – испуганно спросила она. Публика пришла в движение. Лорна опустилась на колени возле Кинкейда.
– Он мертв, – сказала она.
Глава 50
— Здесь жил Кейси О'Брайен, – сказал Джек. – Прошлой весной он собрал вещички и исчез.
Сидя на вороном за спиной Джека, Кэндис настороженно вглядывалась в глинобитный домишко, расположившийся в самом конце Мейн-стрит, на окраине города. Почти сорванная с петель дверь была распахнута и раскачивалась на ветру. Оконные рамы, затянутые потрескавшимися шкурами, перекосились. Рядом с домом виднелся недостроенный загон для скота. Грязный двор был загроможден всевозможным хламом, включая пробитое ведро, лошадиную подкову, жестяную тарелку и прочий мусор.
Джек спешился и снял с коня Кэндис. Несмотря на усталость и волнения минувшей ночи, она ощутила разочарование, когда он поспешно убрал руки, словно избегал всякого контакта с ней. С упавшим сердцем Кэндис осмотрела убогое жилище, казавшееся особенно неприглядным в тусклом свете раннего утра. Неужели они будут здесь жить?
– Я мигом все налажу, – заверил ее Джек.
Кэндис последовала за ним, но то, что она увидела внутри, привело ее в еще большее уныние. Земляной пол не был даже утрамбован. В углу валялся тюфяк, источавший подозрительные запахи. Перед неказистым очагом, в котором висел закопченный чайник, стояли шаткий стол и табурет. Между столом и постелью валялось скомканное одеяло. Их появление вспугнуло нескольких крыс. Кэндис содрогнулась.
– Ты и вправду считаешь, что здесь можно жить?
– А где бы ты хотела жить? В Тусоне? В лагере апачей? Только скажи, и мы поедем туда.
Кэндис заплакала, уязвленная его тоном. Джек держался холодно и отчужденно с тех пор, как она отказалась остаться с ним в лагере апачей. Его холодность была невыносима. Кэндис смахнула слезы.
– В чем дело? – резко спросил он.
– Ни в чем.
– Посиди, пока я здесь приберу.
– Я помогу.
– Тебе нужно отдохнуть.
– Я беременна, а не больна. Джек смерил ее суровым взглядом:
– Я сказал тебе – сядь.
Кэндис спросила тихо и напряженно:
– Теперь всегда так будет?
– Как так? – осведомился Джек, даже не взглянув на нее.
– Так, как сейчас! Черт бы тебя побрал, Джек, ты что, наказываешь меня? – Кэндис изо всех сил боролась со слезами, не желая доставлять ему удовольствия своим жалким видом.
Он начал собирать хлам. Кэндис стиснула кулаки. Ей хотелось измолотить его спину, причинить ему боль.
– Я уже достаточно наказана, – сказала она надтреснутым голосом.
Плечи Джека напряглись, и он на секунду замер, поднимая заржавевшее ведро. Кэндис тщетно ждала, что он подойдет к ней и утешит. Однако Джек сгреб в охапку тюфяк, одеяло и чайник и вынес все это наружу. Опустившись на табурет, Кэндис пыталась совладать с чувствами. Должно быть, он ненавидит ее. Она яростно заморгала, поклявшись себе, что не заплачет.
Вернулся Джек и начал подметать пол, поливая его водой, пока не осталось ни соринки. Момент полного отчаяния миновал. Кэндис ощутила прилив сил. Она потерла ноющую спину, наблюдая за Джеком. Он принес свежей соломы и, расстелив сверху свой тюфяк, велел ей лечь и немного поспать.
– Джек? – Кэндис осторожно опустилась на постель. Он задержался в дверях.
– Да?
– Ты считаешь, что нам можно остаться здесь?
– Если Кейси вернется, мы найдем другое место.
– Я имею в виду… после того, что случилось.
– Вряд ли кого-нибудь волнует, что я убил мерзавца, укравшего мою жену. Да и Лорне такие проблемы ни к чему.
– Я боюсь.
– Напрасно. – Он вышел.
Кэндис лежала на спине, борясь со слезами. Неужели всего несколько часов назад Джек занимался с ней любовью, словно она и в самом деле что-то значит для него? Как можно жить с человеком, который вечно злится? И вообще, что он думает? Что она согласится стать его любовницей? Джек, может, и считает, что они женаты, но для нее – и общества, в котором она выросла, – индейские обычаи ничего не значат. А какой у нее выбор? Сочетаться с ним христианским браком?
Она любит его – вот ответ на все вопросы. С этой мыслью Кэндис погрузилась в сон.
В середине дня ее разбудил аромат кипевшего на огне жаркого, от которого у нее потекли слюнки. Кэндис открыла глаза и, повернув голову, увидела Джека. Он склонился над начищенным чайником и поднес ко рту ложку. Кэндис села на постели, ощущая стеснение в груди.
Джек взглянул на нее:
– Тебе лучше?
– Да. – Она улыбнулась.
– Проголодалась?
– Как волк.
Джек просиял, и сердце Кэндис учащенно забилось. Наполнив миску, он подошел к ней и, присев на корточки, протянул дымящееся блюдо. Их взгляды встретились. Джек первым отвел глаза, разрушив возникшую было близость. Кэндис разочарованно потупилась и взяла миску.
Он выпрямился.
– Я собираюсь на охоту. Если не вернусь до вечера, не беспокойся. Завтра я выменяю мясо на цыплят и корову, ну и что-нибудь еще, что может понадобиться. К весне надо будет отловить одичавших логхорнов.[6] Можно даже построить дом за городом. Но зиму мы проведем здесь – поближе к доктору.
Глядя на его сосредоточенное лицо, Кэндис задавалась вопросом: кто же ему нужен – она или ребенок? Почему-то ей казалось, что не она.
Глава 51
Наступило утро, а Джек так и не появился.
Лорна вернула вещи Кэндис, надо полагать, не без давления со стороны Джека. Но эта одежда казалась неуместной в приютившей их развалюхе. И хотя Кэндис выбрала самое простое повседневное платье, даже оно казалось вызывающим в окружающей обстановке. Ярко-голубая ткань и кружевная отделка разительно контрастировали с убожеством их жилища. У Кэндис не поворачивался язык назвать это место домом. Да она сойдет здесь с ума, особенно если Джек намерен и впредь вести себя так, словно ненавидит ее.
Глядя на платья, Кэндис вдруг ощутила прилив воодушевления. Женская рука – вот чего здесь не хватает! В седельной сумке Джека нашлась иголка. Кэндис провела все утро за шитьем, превратив два платья, хлопковое и шелковое, в желтые занавески для окон, и уже представляла себе клюквенного цвета покрывало и разноцветную скатерть.
Она отделала занавески кружевом и, загоревшись идеей повесить их, решила одолжить молоток. Если им предстоит провести здесь зиму, неплохо бы познакомиться с соседями.
Если бы только у нее были деньги! Им столько всего нужно. В порыве вдохновения Кэндис схватила два платья из тафты и свернула их в узел. Наверняка их можно обменять на мыло, одеяла, молоток и что-нибудь еще, столь же полезное.
Зажав сверток под мышкой, она бодро вышла наружу. Стояло яркое солнечное утро. Возле соседнего дома тучная мексиканка стирала белье, помешивая его палкой в большом корыте. Кэндис улыбнулась и, приветливо окликнув ее, подошла ближе. Женщина коротко взглянула на нее и вернулась к своему занятию.
– Доброе утро, – сказала Кэндис. – Меня зовут Кэндис Кар… Сэвидж. Мы живем по соседству.
Женщина даже не удостоила ее взглядом. Охваченная ужасными подозрениями, Кэндис вздернула подбородок. Ее улыбка померкла.
– Прошу прощения. Мы соседи. Я думала, может, вы… Женщина подняла голову и плюнула Кэндис под ноги.
– Шлюха, – процедила она и снова плюнула. Кэндис попятилась.
– Я всего лишь хотела обменять эти платья….
– Платья шлюхи! – прошипела женщина. Задохнувшись, Кэндис резко повернулась и с пылающим от унижения лицом поспешила прочь. Но, оказавшись на Мейн-стрит, замедлила шаг. Все произошло так быстро, что Кэндис даже не пришло в голову, что, возможно, весь город знает о ее пребывании в заведении Лорны. Скрипнув зубами, она пошла дальше. Какое ей дело до того, что думает старая толстая мексиканка?