— Где моя женщина? — спросил Тай как бы между прочим, хотя уже немного встревожился. Он надеялся, что Делия молится здесь с Элизабет или играет с ребенком.
Эссакамбит покачал кистью руки вверх-вниз, очевидно приглашая Тая принять участие в своей игре в шарады, в которой Тай всегда проигрывал.
— Ловят рыбу, — сжалился старик.
Тай от удивления поднял брови.
— И Элизабет тоже?
— Да. Твоя Лузифи решила, что это полезно для ее здоровья. — Ребенок в люльке весело заурчал. Сахем посмотрел на него, и глаза его потеплели. — Славный мальчик. Ты должен взять авакон Элизабет своей второй женой.
Тай выкупил Элизабет за пять бобровых шкурок, и все считали, что теперь она его рабыня.
Тай рассмеялся над желанием Эссакамбита заполучить еще одного внука.
— Мы уже сто раз говорили об этом. У Элизабет есть муж. А Делия пригвоздит меня к столбу пыток, если я посмею подумать о второй жене.
Эссакамбит кивнул.
— Да, уж твоя Лузифи споет тебе смертную песнь.
Серебряная Береза тихонько хихикнула, но Таю был виден только ее затылок. Пробор в ее волосах был окрашен в красный цвет, а платье расшито голубыми и красными стеклянными бусами. Она наряжалась так каждый день в течение пяти месяцев, готовясь к приходу мужа, но тот все не приходил.
Опозоренный и высмеянный соплеменниками за проигранный поединок — проигранный йенги, хоть этот йенги и был приемным сыном Эссакамбита, — Духовидец той же ночью покинул деревню. Он так и не вернулся, и с тех пор никто не видел его. Все в деревне, кроме Серебряной Березы, были уверены, что он ушел к Священной скале и там пел и танцевал до тех пор, пока не перешел в столь близкий ему мир духов.
Тай нетерпеливо поднялся. Он хотел свою жену.
— Пусть твоя палочка еще немного побудет у тебя в штанах, — пошутил Эссакамбит, угадав мысли Тайлера и смутив его. — Мужчина не должен становиться рабом вожделения, особенно вожделения к одной женщине.
«Слишком поздно», — подумал Тай.
— Думаю, я...
Рука Эссакамбита легла на его плечо.
— Успокойся, сын мой. Они ушли всего час назад, и я послал брата Серебряной Березы приглядывать за ними.
Тай сел на место.
Великий сахем поднял брошенную погремушку и усмехнулся.
— А пока мы тут ждем, как насчет того, чтобы поиграть, агу-агу?
***
Засунув руки поглубже в медвежью муфту, Элизабет сквозь пар от дыхания, вглядывалась в прорубь.
— Я ничего не вижу, — сказала она.
— Ты и не можешь их увидеть. Они прячутся в иле.
Делия гордилась новоприобретенными знаниями.
Она ткнула палкой в незамерзший ил. Молодой воин Палвог не одобрял ее действий, но не вмешивался и не пытался помочь, поскольку это было женским занятием.
— Тай научил меня, как это делать, — сказала Делия, — полагая, что ее поймет абенаки. Она подозревала, что он знает английский лучше, чем показывает. — Великий белый воин не стыдится учить свою жену, как ловить угрей.
Вдруг она вскрикнула от восторга и выпрямилась, держа двух угрей с желтыми брюшками.
— Сразу два! — воскликнула она.
— Брр, — сказала Элизабет. — Они ужасны.
— Зато они вкусные. Разве ты никогда не ела копченых угрей?
— Ела, но никогда не думала, что живые они так отвратительны.
Смеясь над неопытностью Элизабет, Делия нанизала угрей на прут, на который уже были выловленные из проруби рыбешки. В этот момент тишину прорезал демонический хохот.
Прикрыв глаза от слепящей белизны, Делия всмотрелась в заснеженный горизонт.
— Вести от Глузкапа, — с улыбкой сказала она, — он предсказывает бурю.
Теперь, слыша гагару, она всегда вспоминала вечер на озере. Как только в ноябре выпал первый снег, погода улучшилась, стало гораздо теплее. Жители деревни использовали эти дни, чтобы подготовиться к зиме — запасти еду, починить оружие и одежду. Тай решил взять Делию с собой в лес и показать ей, как правильно ставить ловушки на кроликов.
Он действительно кое-чему научил ее по части ловушек, например, тому, что петли из перекрученного лыка надо делать обязательно по четыре, поскольку четыре — сакральное число, недаром же существуют четыре стороны света и четыре ветра. Но день был слишком хорош для бесконечной учебы. Он научил ее еще особой песне, которую следует петь, если она найдет ловушки пустыми. Потом они отправились по озеру на каноэ. Делия прислонилась к теплому боку Тая, который лениво греб.
Их разговор то и дело прерывавшийся поцелуями, постепенно сам собой угас, а поцелуи все больше затягивались. Каноэ начало угрожающе раскачиваться.
Делия попыталась вывернуться из его объятий.
— Тай, перестань! Разве ты забыл, что случилось в последний раз, когда ты пытался целовать меня в каноэ?!
— Насколько мне помнится, — пробормотал Тай, — это ты пыталась тогда поцеловать меня.
Делия рассмеялась.
— Неужели я была такой неловкой?
— Прояви и сейчас такую же неловкость, — предложил Тай, запуская руку ей за пазуху.
Внезапно раздался дикий хохот, и огромная птица опустилась на озеро, обдав их ледяными брызгами и еще сильнее раскачав каноэ.
Выпрямившись, Делия прихватила платье у ворота и сердито посмотрела туда, где только что была птица, но увидела только круги на воде.