— Это объяснило бы, почему она такая заноза в наших задницах, — сказал Доминик. — Но уязвлённая гордость — недостаточная мотивация, чтобы желать смерти Милы.
— Люди убивали и за меньшее, — отметил Алекс. — Но я склоняюсь к тому, что Пирсон или его дочь несут ответственность за награду.
Валентина кивнула, вертя кольцо на пальце.
— Его дочь некоторое время не могла ясно мыслить.
Доминик потёр затылок.
— Я не уверен, что Розмари вообще знает, как сделать что-то вроде назначения награды. Плюс, я думаю, если бы она увидела, как я флиртую с Милой, у неё было бы больше шансов немедленно наброситься на меня, а не придумывать продуманный сюжет.
Алекс поджал губы.
— Тогда её отец — наш наиболее вероятный подозреваемый.
Да, Доминик думал о том же. И это означало, что причина, по которой его пару трижды чуть не убили, могла заключаться очень просто в том, что Доминик был в её жизни. Чёрт возьми, если это не выворачивало ему желудок.
Позже в тот же день, когда они переходили улицу к антикварному магазину Ингрид, Мила бросила обеспокоенный взгляд на Доминика. Как обычно, он пошёл с ней в парикмахерскую, но он был не таким, как обычно. О, у него было счастливое лицо. Шутил, разговаривал и смеялся, пока она работала. Но в другие разы он сидел с опущенными плечами, опущенным ртом, нахмуренными бровями и устремлённым внутрь себя взглядом.
Всякий раз, когда она была рядом, он протягивал руку и прикасался к ней. Гладил её волосы, проводил рукой по её спине, целовал в губы, слегка сжимал её бедро, проводил пальцем по укусу на её шее. Когда он не прикасался к ней, подсознательно ища утешения, он был неестественно спокоен — как будто заставлял себя не делать никаких тревожных движений.
Ей не нужно было спрашивать, что давило на него. Это было чувство вины. Теперь он верил, что Пирсон был ответственен за покушение на неё, и поэтому GQ винил себя в опасности, в которой она находилась. Что было попросту чёртовски глупо.
Мила не удивилась бы, если бы позже он объявил, что им нужно увеличить дистанцию между ними, надеясь, что Пирсон тогда отменит награду. Она бы быстро покончила с этим дерьмом. Единственным человеком, которому она позволила встать между ними, была она или Доминик — никто другой.
— Знаешь, это может быть и не Пирсон.
Рот Доминика сжался.
— Вполне вероятно, что так и есть.
— Это все равно не причина для тебя чувствовать себя виноватым.
Он вздохнул.
— Трей был прав. Мне следовало послушаться его и держаться от тебя подальше, пока маленькая кампания Пирсона не провалилась.
Подойдя к входной двери антикварного магазина, она положила на неё руку.
— Ты не можешь ясно мыслить. Трей отдал тебе этот приказ после публикации второй статьи Пирсона. Но шакалиха набросилась на меня ещё до того, как Пирсон опубликовал свою первую статью, а это значит, что награда за мою голову была назначена задолго до того, как Трей отдал тебе приказ. Если за этим стоит Пирсон, ты бы ничего не изменил, подчинившись Трею.
— Может быть, и нет, но я был эгоистом. Я не хотел быть вдали от тебя, поэтому я не продержался надолго. — Доминик провёл кончиком пальца по её щеке. — Мне следовало бы вообще держаться от тебя подальше, но я этого не делаю. Я не могу.
— Я рада, что ты этого не сделал. Ты не несёшь ответственности за действия других людей. И я действительно не уверена, что это Пирсон.
Доминик тяжело вздохнул.
— Пойдем, посмотрим, что скажет Винни.
Когда она толкнула дверь и они ступили на деревянный пол, над их головами звякнул колокольчик. Его волк сморщил нос от запахов лакированного дерева, затхлой бумаги и старой ткани.
Положив одну руку ей на поясницу, Доминик последовал за ней по узкому проходу, разглядывая деревянные шкафы, комоды ручной работы, старинные часы и картины маслом. Мелкие предметы, такие как броши, винтажные щётки для волос и бритвенные наборы, были либо разложены на выставочных столах, либо заперты в шкафах. Он услышал голоса в комнате, скрип петель и несинхронное тиканье дюжины часов.
Мила резко остановилась, когда кто-то обогнул проход, почти врезавшись в неё, и Доминик почти услышал её внутренний стон, когда она оказалась лицом к лицу с Адель.
Блондинка ослепительно улыбнулась им.
— О, привет. Как дела, Мила?
— Хорошо, — ответила она. — У тебя?
— Отлично. — Голубые глаза обращены к Доминику. — Привет. Надеюсь, ты заботишься о нашей Миле.
— Мила моя, — сказал он.
Адель усмехнулась.
— Я думаю, с ней тебе повезло. О, Мила, я слышала, Алекс вернулся. Ты, должно быть, испытываешь огромное облегчение.