— Нет, это не так. Ты бледная и дрожащая. И даже не лги и не говори мне, что ты не истощена — я это чувствую.
Её истощение каким-то образом коснулось его разума, и он знал, что это результат прогрессирующего процесса запечатления.
Она нахмурилась.
— Чувствуешь это?
— Ты не чувствуешь того, что я чувствую прямо сейчас?
Мила поняла, что да, она могла чувствовать отголосок эмоции, которая ей не принадлежала. Глубокая тревога. Она вздохнула.
— Доминик…
— Ты сегодня чуть не умерла, Мила. — Напоминание заставило его грудь сжаться, а волка зарычать. — Никто не может оправиться от чего-то подобного за считанные часы. Отдыхай. Восстанови свои силы.
Мила не могла отрицать, что ей нужен отдых, но она также не могла сидеть, сложа руки, пока другие ловят человека, который подверг её жизнь опасности. Она вздёрнула подбородок.
— Я останусь, если ты останешься. — Она была уверена, что он никогда не согласится это сделать.
Его брови сошлись на переносице.
— Прости?
— Если ты возьмёшь Дина в руки, ты не будешь задавать вопросов. Не пока ты в таком настроении. Единственное, о чем ты думаешь — это устранить угрозу для меня. — Она чувствовала это так же ясно, как напряжение в комнате. — Ты даже не предупредишь его. Ты просто убьёшь его. Я хочу ответов.
Доминик стиснул зубы, не потрудившись опровергнуть её обвинение.
— Потому что то, что он сделал, не имеет значения.
— Имеет для меня. Если ты останешься, я останусь. Если нет, мы уйдём оба.
— В этом случае она могла бы помешать ему убить Дина, пока она, по крайней мере, не допросит его. Мила пожала плечами, оставляя решение за Домиником, но почти уверена, что он отступит. Прошли секунды неловкого молчания, но она смело встретила его холодный взгляд.
Его ноздри раздулись.
— Хорошо. Я останусь.
Её голова почти дёрнулась назад.
— Серьёзно?
— Я знаю, ты рассчитывала на то, что я буду настолько полон решимости добраться до Дина, что отступлю и соглашусь на твои условия, но твоё здоровье важнее, чем моё желание перегрызть ему глотку.
Даже несмотря на то, что это желание бушевало в его организме, подрывая границы его самоконтроля.
— Кроме того, будет лучше, если ты какое-то время не будешь привлекать к себе внимания.
Позвоночник Милы распрямился бы, если бы она не была такой уставшей.
— Не в моем характере прятаться.
— Я не прошу тебя прятаться. Я прошу тебя затаиться — это другое.
— Нет, это не так, — отрезала она. — И ты не можешь сбрасывать со счетов мою силу.
Доминик стиснул зубы, гнев захлестнул его с новой силой.
— Шакалиха пыталась застрелить тебя. Смертоносная гадюка пыталась утопить тебя. Гепард отравил тебя, пока я стоял рядом. Я ни в коем случае не просил тебя прятаться, хотя и хотел, потому что я точно знаю, насколько ты сильная. Я даже не сопротивлялся твоей решимости остаться в твоём многоквартирном доме.
— Я знаю, что ты сила, с которой, чёрт возьми, нужно считаться, Мила. И я знаю, что тебе было бы больно, если бы я подразумевал иначе, поэтому я отложил свои собственные страхи ради тебя. Но сегодня невротичная сука выстрелила тебе в грёбаную грудь. Человек. С ним легко справиться. Но никто из нас не успел до того, как она смогла причинить тебе боль. Никто из нас. Иногда быть сильным недостаточно.
Мила не могла с этим поспорить, но…
— За мою голову больше не назначена награда, и Розмари больше не играет роли, так что опасность миновала.
Доминик покачал головой.
— Статьи Пирсона и ответы моей стаи привлекли много внимания. Его дочь только что пыталась тебя убить. Это превратится в медиа-цирк. Он выйдет из себя и каким-то образом обвинит нас в действиях Розмари. Экстремисты встанут на его сторону, сочтя тебя поклонницей перевёртышей, и они могут попытаться напасть на тебя.
— Самые разные люди будут появляться возле вашего здания и парикмахерской. Репортёры, видеоблогеры, любопытные люди. Это будет кошмар безопасности для вашего прайда. Они никак не смогут внимательно следить за тобой в течение этого времени.
Винни вздохнул, выражение его лица стало мрачным.
— Он прав, Мила. Когда мы уходили, улица была забита людьми. Это будет растиражировано по всему интернету. Из того, что случилось с семьёй Брекена, ты точно знаешь, как далеко зайдут экстремисты. Ты знаешь, как сильно они любят бросать бутылки с зажигательной смесью в окна магазинов, домов и многоквартирных домов.
— Не думай, что оставаться здесь — значит залечь на дно, — сказал ей Люк. — Думай об этом как о том, что всяким ублюдкам будет трудно подобраться к тебе. Думай об этом даже как о защите прайда. Если экстремисты выберут тебя мишенью и поверят, что ты здесь…