Что поделаешь — он терпеть не мог душ.
— И вот еще что! Кому пришла гениальная идея устроить уроки правильного поведения за столом? Да мне все равно, какой вилкой есть салат. Я не на приеме у королевы. Я ем бобы из пластмассовой тарелки, — о'кей, пусть это преувеличение, но как приятно это ей высказать, — при помощи ложки!
Пенелопа облизнула нижнюю губу и на дрожащих ногах отступила на шаг назад.
Мак подтолкнул Бака со словами:
— Послушай, Бак, старина. Похоже, Бру встал сегодня не с той ноги.
Бак согласно вздохнул:
— В который раз.
Они дружно вцепились в Бру и втолкнули в ванную. Прежде чем старший брат успел опомниться, Мак и Бак захлопнули дверь и подперли ее спинами.
Скрестив на груди руки, братья весело улыбались.
— Не волнуйтесь, мэм, — обратился Бак к смущенной Пенелопе. — Мы его не выпустим до тех пор, пока он не вымоется и не будет готов к завтраку.
Сквозь доносившиеся из-за двери разъяренные вопли и грохот Мак ободряюще кивнул Пенелопе:
— После утреннего душа он намного приятнее.
— Хотелось бы надеяться, — вздохнула она.
Спускаясь вниз по лестнице, Большой Дедди и Мисс Кларисса задержались на минуту у двери спальни Бру и прислушались к доносившемуся оттуда грохоту.
— Мой Бог! — воскликнула Мисс Кларисса.
— Похоже, мисс Уэйнрайт уже взялась за имидж Бру, — усмехнулся Большой Дедди и обнял жену за худенькие плечи. — Мне кажется, у нее это отлично получится.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Пенелопа с некоторым трепетом подняла глаза, когда Бру, все еще взлохмаченный после вынужденного душа, ворвался в столовую в сопровождении двоих младших братьев.
— Давайте проясним одну вещь, — прорычал он с порога, резким движением стряхивая с плеч руки братьев. — Вся эта затея с имиджем придумана не мной, и я прямо предлагаю вам, ради вашего же блага, исчезнуть отсюда как можно скорее. — Он сложил руки на груди, оставаясь в дверях, и его облик резко контрастировал с роскошным убранством комнаты.
— Я вас поняла, — скромно сказала Пенелопа, надеясь, что трое мужчин, стоящих в дверях, не заметят дрожи в ее голосе. — Но все-таки никуда исчезать не собираюсь.
— Посмотрим, — процедил Бру сквозь зубы.
— Итак, может быть, начнем? — спросила Пенелопа, делая всем приглашающий жест. Определи тот имидж, которого хочешь достичь, напомнила она себе и глубоко вздохнула.
Бак и Мак сели по обе стороны от нее. Бру проследовал на другой конец массивного обеденного стола. Развернув свой стул, он уселся на него верхом.
Не обращай на него внимания, сказала себе Пенелопа.
Но это было нелегко. Одно присутствие Бру держало в напряжении каждый ее нерв, заставляя отчетливо ощущать исходившую от него неприязнь. Ее дыхание сбивалось, а сердце гулко стучало в ушах. И хотя она и старалась не смотреть прямо на него, но ощущала, что он пристально следит за каждым ее движением.
Не обращай на него внимания, повторила она себе еще раз.
— Обычно, — откашлявшись, сказала она, — на первых занятиях мы как бы знакомимся друг с другом. Но, — она заставила себя слегка улыбнуться, — раз вы друг друга знаете, придется немного изменить ход занятий, чтобы я могла получше узнать вас. Кто-нибудь из вас — неважно, кто именно, — мог бы рассказать мне о двоих других. — Распрямив плечи, она поправила на носу очки и окинула взглядом троих отнюдь не горевших энтузиазмом учеников. — Кто будет первым? — с бодрой улыбкой спросила она.
Мак пожал плечами:
— Я могу. — Он хитро покосился в сторону сидящего за столом Бру. — Бру у нас старший, и я расскажу сначала о нем.
Пенелопа изобразила на лице вежливую заинтересованность, надеясь скрыть, что у нее внезапно сильно стукнуло сердце, а щеки покрылись легким румянцем.
— Отлично, Мак. Начинайте.
На другом конце стола начали сгущаться грозовые тучи. Наклонившись на своем стуле вперед, Бру уперся в Мака мрачным взглядом.
— Ну, — Мак прикусил нижнюю губу и принял задумчивый вид, — сейчас посмотрим… Думаю, если бы кому-нибудь захотелось описать его одним словом, он сказал бы: «любитель поразвлечься». О, простите, мэм, это уже два слова. Тогда скажу так: в настоящее время у Бру имидж плейбоя. Он меняет машины, меняет женщин и…
Задние ножки стула Бру с грохотом стали на пол, отчего Пенелопа едва не подпрыгнула.
— Я могу себе это позволить, братишка, — процедил он сквозь зубы.
— Извините меня, Мак, — быстро вмешалась Пенелопа, бросив взгляд на угрюмого Бру. — Но, может быть, вы расскажете о его планах насчет карьеры?
— Конечно, — широко улыбнулся Мак. — У него нет никаких планов.
Брови Бру сдвинулись еще сильнее, и Пенелопа начала всерьез опасаться за Мака. Она снова безуспешно попыталась изобразить смешок, в надежде хотя бы немного рассеять напряжение, повисшее в столовой, но ничего не вышло. Такое с ней было впервые. Пенелопа лихорадочно соображала, что нужно делать в таких случаях, как сохранить ситуацию в рамках доброжелательности и спокойствия, и наконец решила, что, может быть, сам Дейл Карнеги никогда не встречал людей, подобных Бру Брубейкеру.
— Никаких? — переспросила она. — Но, конечно, такого быть не может.
Мак пожал плечами.
— Я всего лишь хотел сказать, что в любой момент, когда он захочет сесть в президентское кресло «Брубейкер интернэшнл», ему стоит только свистнуть. Он уже сидел в нем, два года. И делал огромные деньги. Может быть, вы видели его фотографию на обложке «Ньюсуик»? Несколько лет назад они печатали рассказ о двадцати пяти ведущих бизнесменах мира.
Пенелопа кивнула, припомнив этот рассказ. Так на обложке был он? Она метнула на хмурого Бру быстрый взгляд. Интересно.
— Да, но Большой Дедди никак не решался отойти от дел и ухитрился вмешаться в одно… — тут Мак поднял глаза к небу, — в одно блестящее дело, которое вел Бру. Мы все отлично понимали, что Большой Дедди, хотя и очень жаждал, чтобы на его место встал старший сын, никак не мог спокойно смотреть со стороны, как кто-то делает дела так же успешно, как и он сам. — Мак прищелкнул языком. — У Большого Дедди что-то вроде синдрома руководителя. Но это было несколько лет назад. — Мак посмотрел в сторону Бру и пожал плечами. — Может быть, все изменилось.
Фыркнув, Бру принялся изучать свои сапоги, кривя губы в скептической усмешке. Пенелопа решилась еще раз бросить на него быстрый взгляд. По крайней мере он слушает. Это уже неплохо.
— Продолжайте, — ободряюще сказала она Маку.
— И три года назад Бру разрушил всю семейную гармонию. Заявил Большому Дедди, чтобы он его предупредил, когда решит уйти на покой. А Большой Дедди все еще уходит и до сих пор не ушел. Потому мы и работаем на ранчо. И, честно сказать, мисс Уэйнрайт, мы не намерены вести ту жизнь, которую для нас готовит отец. Ну, — пожал он плечами, — по крайней мере мы с Баком.
Послав широкую ухмылку Бру, он закинул руки за голову и продолжал:
— Пока что мы очень довольны своей работой на ранчо. Управляться со скотом — это вам не фунт изюма. А Бру из всех нас — лучший. Большому Дедди не найти ему преемника.
Мак опустил руки и с нескрываемым восхищением посмотрел на старшего брата.
— Ни в верховой езде, ни в стрельбе, ни в чем, мэм, можете мне поверить, ему нет равных. Он работает больше всех нас. Наверное, потому и гуляет больше всех, верно, Бру?
Только дернувшийся подбородок Бру выдал, что он слушает дифирамбы, распеваемые ему братом. Отведя глаза с того конца стола, где сгущались тучи, Пенелопа выровняла пачку своих листов с рабочими заметками и ослепительно улыбнулась Маку.
— О'кей. Спасибо, Мак. — Она повернулась к Баку. — Бак, а теперь вы расскажите мне про Мака.
— Хорошо, мэм, — приветливо ответил Бак.
Когда Бак принялся рассказывать ей про брата, Пенелопа вдруг обнаружила, что не в состоянии понять ни единого слова. Улыбаясь и кивая, как она надеялась, в нужных местах, она пыталась запомнить хотя бы основное, чтобы использовать это потом на этапе «представления», но все было напрасно.