— Потому что я не могу отказаться от тебя.
Одинокая слезинка скатывается вниз по ее щеке.
Постой-ка. Ну-как еще раз. Что она сейчас сказала?
Лекси любит меня? С каких это пор?
Медленно встаю, иду к ней, всматриваясь в ее заплаканное лицо. Когда мы оказываемся почти нос-к-носу, я поднимаю руку, чтобы прикоснуться к ее щеке. Но она отстраняется.
И это бьет меня в самое сердце.
Его рука нежно прикасается к моей щеке.
— Не надо, малышка. Не смотри так на меня. Я не сделаю тебе больно. Только не так.
Я не знаю почему, но верю ему.
— Я убью любого, кто попытается, — шепотом добавляет он.
— Знаю, — тут же отвечаю я.
Что я не добавляю, так это: «И это очень сильно пугает меня».
Взгляд Твитча впивается в мой. Понимая, что произойдет далее, я поднимаю лицо, пока он опускает свое, и захватывает мои губы в требовательном поцелуе.
И этот поцелуй говорит о намного большем, чем могли бы сказать слова. Я ненавижу себя за то, что люблю этого мужчину.
Целуя Лекси со всей пылкостью и страстью, на какую я только способен, я практически чувствую, как ее любовь скользит сквозь меня. Я чувствую себя опьяненным. Опьяненным любовью.
Прислоняю свою лоб к ее и шепчу:
— Ты должна пообещать мне, что никогда не оставишь меня. Я..я...ты просто должна.
— А ты должен пообещать, что постараешься полюбить меня в ответ, — отвечает она. — То, как ты относишься ко мне.....это... так не обращаются с человеком, которого любят, Твитч.
Я люблю тебя с тех пор, как тебе было 6 лет.
Поцеловав ее еще раз, не раздумывая отвечаю:
— Если ты пообещаешь никогда не оставлять меня, я полюблю тебя. И буду заботиться о тебе. Я буду обращаться с тобой, как с королевой.
Моей королевой.
Я где-то слышал, что король преклоняется только перед своей королевой.
И я буду преклоняться перед Лекси.
Моя грудь начинает болеть. Я еще не решил, нравится ли мне вся эта любовная ерунда или нет.
— Я обещаю, что не оставлю тебя, — шепчет она волшебные слова.
И таким вот образом...
..Лекси становится моей.
Вернувшись на работу, я жую кончик ручки, сидя за своим столом и вспоминаю остальную часть нашего сегодняшнего разговора. Я должна работать, но мой разум застопорился на одном человеке. Твитч. Наша беседа была короткой, но казалось, что так много уместилось в этой немногословности.
Он целовал меня вновь и вновь, а затем спросил:
— Ты моя? Только моя?
И то, как он это спросил, с такой неуверенностью в голосе, как будто не знал ответа на свои вопросы. И это успокоило меня, осознание того, что он был также не уверен во всем этом, как и я. В его вопросах не хватало обычной для него уверенности, и они звучали почти наивно. Я искренне ответила ему:
— Если ты впустишь меня и пообещаешь попытаться для меня, то да. Я твоя.
Отстранившись и взглянув на меня сверху вниз, в уголках его глаз появились морщинки.
— Так что, мы все решили? Ты – моя девушка?
Покраснев, я опустила подбородок.
— Я-я думаю да. Обычно это так и происходит. Я знаю, ты не любишь меня….
— Я полюблю тебя, — перебивает он.
— ...пока что, но это не столь важно для меня. Я готова поработать над этим, если ты думаешь, что сможешь рассказать достаточно, чтобы я смогла понять тебя. Это все, что мне нужно, Твитч. Помоги мне понять тебя, — прошептала я у самого его уха. — Просто впусти меня внутрь.
Обняв, он крепко сжимает меня, пряча свое лицо в изгибе моей шеи и бормочет:
— Я попытаюсь, малышка. Я попытаюсь.
И я поверила ему.
Как все это произошло так быстро, я, правда, понятия не имею.
В одну секунду – я прихожу, чтобы предложить Твитчу помощь – помощь, в которой он отчаянно нуждается, – а в следующую секунду я теряю анальную девственность. Потом я кричу на него и в итоге, я становлюсь девушкой Твитча.
Невесело хихикнув, я качаю головой. Это может стать самой большой ошибкой в моей жизни.
Или это может стать самым прекрасным подарком. Тем, который я заслужила.
Есть что-то такое в Твитче. Он просто...неукротимый.
Все в нем неукротимо. И бескомпромиссно. И беспредельно.
Он – бушующий огонь, а я – мотылек, летящий на свет этого пламени.
Рано или поздно я обожгусь.
Смогу ли я перенести этот опаляющий жар?
Как я могу довериться этому мужчине после всего, через что мы прошли за такое короткое время? Мое сердце даже не пропускает удара, как мой мозг выдает ответ.
Легко.
Из-за того, что я провожу послеобеденное время пересматривая свое решение связать себя с таким мужчиной как Твитч, мой мозг превращается в кашу.
Я несу моральную ответственность в рамках моего сектора, помогая всем, кто нуждается в этом. Я знаю, Твитчу нужна помощь, даже если он и не верит в это. Это не секрет, что у этого парня проблемы с контролированием своего гнева, граничащие с жестокостью. Мне интересно, во что я вовлекаю себя. У него есть секреты. Секреты, которые глубоко зарыты.
Размышления о том, что возможно произошло с ним, заставляют мое сердце сжаться. Люди не становятся такими как Твитч беспричинно.
Что-то ужасное привело его к этому. И я буду терпеливо ждать, когда он, наконец, захочет открыться мне. Что-то подсказывает мне, что, давая ему обещание, о котором он практически умолял, не оставлять его, его доверие ко мне возросло до небывалых высот.
Твитч попросил подождать его у меня дома, после работы. Он сказал, что освободиться после обеда, и мы проведем эту ночь в его доме.
Все внутри меня говорит мне не ехать. Не быть всецело в его распоряжении. Мне нужно быть независимой.
Но все, о чем я могла думать – это то, как много потерянного времени нам предстоит наверстать. Честно говоря, разузнать о Твитче побольше было для меня важнее всего остального. И сегодняшняя ночь отлично для этого подходила.
Я написала ему, что поеду с ним, и что ему лучше всего приготовиться к серьезному разговору.
И это именно то, чем мы занимаемся – разговариваем.
Я нашла его в своей комнате, когда вернулась домой, роющимся в моем нижнем белье. Он прикусил губу от отвращения:
— Серьезно, малышка?
— Что? — спросила я.
Он вытащил мои розовые хлопковые трусики и растянул их между своих пальцев. Делая из них рогатку, он отправил мои трусики в полет через всю комнату, потом подошел к кровати.
Сев, его глаза принялись рассматривать мое тело, как будто он раздевал меня взглядом. Это заставило меня почувствовать себя немного не в своей тарелке. Я не привыкла, чтоб меня так тщательно обсматривали.
Он притянул меня к себе так, что я оказалась между его ног. Его руки путешествовали по моим бокам, затем по моей груди и потом обратно вниз. Он рассеянно пробормотал:
— Такое тело.
Выйдя из своего задумчивого состояния, он продолжил:
— Такое тело – это подарок. Поэтому оно должно быть завернуто в подарочную упаковку. Мне нравится, когда мои подарки сексуально завернуты, — проведя кончиком пальца от моего пупка до холмика, он произнес: — Мне нравятся, когда мои женщины одеты в шелка и кружева, в оборочки и бантики. Я не наряжаюсь в красивую одежду, но я люблю женщин, которые красиво одеваются.
Затем взглянув на меня снизу-вверх, он заявил:
— Будешь красиво одеваться и тебе никогда от меня не избавиться.
Из его уст это все прозвучало очень мило. И очень по-мужски. И по-настоящему дискриминирующе.
Феминистка внутри меня шикнула и зашипела, в то время как сексуально возбужденный подросток внутри меня прислонился к стене и мечтательно вздохнул.