— Я беспокоюсь, что ты причинишь ей боль, не желая этого. — У меня начинает дергаться глаз.
Во мне закипает гнев:
— Ты совсем меня не знаешь. Она изменила меня. Она успокаивает меня.
Молчание…
— Твитч, ты мой друг. Я обязан вмешаться во все это. Я говорю тебе то, что тебе необходимо услышать. Не только услышать, но и прислушаться. Слушай внимательно, — закатываю глаза и ворчу, чтобы он продолжал. — Если ты любишь ее, то тебе придется сказать ей правду. Тебе нужно рассказать ей сейчас. Потому что спустя какое-то время эта тайна станет петлей, затягивающейся на твоей шее. Ты будешь сильно любить ее, делать все, чтобы удержать ее, и эта петля затянется так сильно, что тебе станет трудно дышать. И однажды, она обо всем узнает. И тогда ты поймешь, что потерял ее и тебе перекрыли воздух. Та петля вокруг твоей шеи.
Усиленно обдумывая то, что он сказал и тихо говорю:
— Принято к сведению.
Визг пронзает мои барабанные перепонки и Нокс орет:
— Лили! Он убежал! — Что за черт?
Женский голос отвечает:
— Знаешь, он не появился на свет от непорочного зачатия. Он и твой сын тоже! — Нокс пытается прикрыть динамик в телефоне, но я слышу каждое слово: — Рокко, иди, посмотри, где мама. Мама готовит печеньки. Хочешь печеньку? Хорошо. Принеси и папочке тоже печеньку.
Женщина отвечает:
— Никаких печенек! Скоро будет готов ужин.
Он говорит ей:
— Я хочу печеньку! Я заслужил печеньку, черт побери!
Женщина поддразнивает:
— О, да? Что ты сделал, чтобы заслужить печеньку? Все, что я помню, так это то как пришла домой к грязному сыну и такому же грязному мужу.
Нокс фыркает:
— Он хотел рисовать! Что я должен был сделать, принцесса? Ты же знаешь, что я не могу сказать ему «нет». — Внезапно, он орет: — Рокко, верни обратно папочкину ногу!
Еще немного фыркающих звуков, затем он возвращается:
— Прошу прощения за все это. У нас становится немного шумно перед ужином и перед сном.
— Что случилось с твоей ногой?
Он хихикает:
— Убежала. — Я улыбаюсь. Идиот. Он торжественно объясняет: — Миссия прошла неудачно.
— Ты заделал мальчишку?
Я слышу, как он улыбается:
— Конечно сделал. Я ушел от дел. И женился.
Я улыбаюсь этому:
— Я слышал. Она, кажется, заставляет тебя работать.
Он начинает хохотать:
— О, да. Лили моя последняя миссия. — Он мог бы и не говорить об этом. Из-за нее он потерял ногу. Он шепчет: — Хотя, она стоила этого.
Я спрашиваю его со всей серьезностью:
— А если кто-нибудь попросит тебя отказаться от нее?
Длинная пауза:
— Это не одно и тоже.
Я, еле сдерживая себя, отвечаю:
— Любовь есть любовь. Она не выбирает. И она точно не ждет, когда ты будешь к ней готов.
Он вздыхает:
— Я знаю, чувак. Знаю. — Затем слышно, как что-то гремит и стучит: — Слушай, чувак, мне пора идти. Рокко играет в фрисби тарелками для ужина, — я хихикаю, — просто подумай о том, что я тебе сказал.
Потом мой друг отсоединяется.
Я слышу, как кто-то поднимается вверх по лестнице. Подняв голову, я жду, когда этот кто-то подойдет поближе, но этот человек останавливается на полпути по коридору, у моего кабинета. Моего кабинета, в котором в данный момент находится миниатюрная женщина, одетая в тренировочные брюки и мою футболку.
Прислушиваясь, я жду своего посетителя и в голове придумываю кучу оправданий. Можете в это поверить? Чертовы оправдания. Как будто я должен оправдываться перед ним. Я медленно качаю головой, злясь на себя из-за своей неуместной паники.
Наконец, он подходит к той комнате где я нахожусь, но к тому времени, как его тень достигает моей двери, я погружаюсь обратно в работу. Если я буду выглядеть чрезвычайно занятым, он, возможно, оставит меня в покое.
Ключевое слово в этом предложении – «возможно».
— Там воробушек сидит за твоим столом.
Не поднимая на него взгляд, я ворчу:
— Она работает.
Не обращай внимание, чувак. Не. Обращай. Внимание.
Когда он входит в комнату, я поднимаю свой взгляд на своего старого друга. На парня, который скорее всего спас мне жизнь, когда взял к себе домой и не спускал с меня глаз, делая все возможное, чтобы я поправлялся от...ну…того, что жизнь сделала со мной. Я не уверен, кто из нас хлебнул больше дерьма в этой жизни, но я точно знаю, что мой мозг работает не так, как у других людей.
Нет.
Я признаю, что у меня есть проблемы. Проблемы, которыми я не горжусь. Проблемы, которые я пытаюсь решить.
Как обычно, Юлий выглядит так, как будто он только что закончил фотосессию для Армани. Он одет в коричневый костюм, который удачно контрастирует с его кожей цвета мокко, а его темные волосы – которые мы ласково называем «пушистики» – аккуратно подстрижены и уложены. Его недоверчивый взгляд сосредотачивается на моем лице. Он – единственный человек, которого я знаю, с темной кожей и голубыми глазами. Эти глаза замечают больше, чем им следует.
Он повторяет на этот раз медленнее:
— Там воробушек…сидит за твоим столом. — Не получив от меня ответа, он говорит немного резче: — Воробушек, Твитч, — я молчу, а он добавляет. — Воробушек за твоим, мать твою, столом. Пользуется твоим гребаным компьютером. Компьютером, в котором хранится вся твоя информация. Компьютером, в котором хранится вся моя долбанная информация, братан.
Он в бешенстве. Кто бы сомневался. Но он не знает Лекси. Так что это оправданно.
Поднимая руку в пренебрежительном жесте, я пытаюсь его успокоить:
— Я сменил пользователя. У нее нет доступа.
— Кто она?
— Она просто она, — отрезаю я.
Подойдя ближе к дивану, он, медленно растягивая слова и отчасти угрожающе, спрашивает:
— Я спросил, кто она? — Нет ответа. Какая разница, если он в любом случае все разузнает.
Как я и предполагал, он, не говоря ни слова, выходит из комнаты и я вздыхаю. Он всегда сует свой нос туда, куда не нужно. Встав с дивана, я закрываю свой ноутбук, кладу его на диван и следую за ним.
Любопытный ублюдок.
Он уже у двери моего кабинета, когда я догоняю его. Маленькая улыбочка появляется на его губах. Я не в силах себя остановить, качаю головой из-за Лекси. У «воробушка» напрочь отсутствует музыкальный слух. Но ей плевать. Она любит петь. Так что пусть поет.
Приближаясь маленькими шагами, он слегка поворачивает голову ко мне, но не отводит от Лекси взгляда:
— Она настоящая?
Мои губы дергаются, но я не отвечаю. Подходя ближе, встаю рядом со своим другом и наблюдаю за Лекси из-за двери. Она выглядит такой маленькой за моим столом, сидя на моем кресле-троне. Я уверен, что ее ноги не достают до пола.
Я пожираю ее глазами.
Даже в этой одежде, что на ней надета в данный момент – которую я вовсе не одобряю, – она выглядит как с обложки журнала.
Она поет (хотя это больше похоже на скрип) «Выходи за меня» – Бруно Марса. Находясь где-то в своем собственном мире, она ерзает на стуле, но печатает без остановки, прежде чем внезапно остановившись, откидывается на спинку и оценивает свою работу. В замешательстве она смотрит в компьютер и чешет голову.
— Эй, Твитч. — кричит она.
— Да? — я отвечаю из-за двери. Она испуганно вскрикивает, ее рука подлетает к груди. — Не делай так! Я ненавижу, когда ты подкрадываешься. Или подползаешь. Или прячешься. — Ее лицо кривиться от раздражения, и она говорит. — Больше никаких пряток, черт возьми!
Потом она поднимает голову и видит нас обоих, смотрящих на нее с огромными улыбками на лицах. Ее лицо розовеет и в ней тут же просыпается леди. Она медленно встает, расправляет свои брюки и мою серую футболку, которая выглядит на ней чересчур огромной, затем поправляет свой спутанный пучок волос и ее глаза расширяются, я так предполагаю от стыда, от того, что ее застали в таком невзрачном наряде.