Пока Марина разъясняла брату происхождение оттенков цвета снега на разных холмах, Макс заказал детям по порции горячего шоколада, после чего глянул вниз – не приближается ли Галина. Все утро она как бешеная снимала детей, Макса, горные виды, а потом унесла камеру домой, то есть в арендованное ими шале. Домик спрятался в лесу среди укутанных снегом сосен.
Романовы приехали в Гштад больше недели назад. Из Лондона Макс и Галина прилетели в Женеву, а затем поездом добрались до уютной альпийской деревушки. На платформе их ожидала нанятая Рамоном прислуга. Их доставили в роскошное шале. Дети прилетели в Швейцарию накануне на самолете, принадлежащем романовскому концерну.
Официант принес горячий шоколад. Макс поблагодарил его, усадил сына и дочь за стол. Через некоторое время брат и сестра, не прекращая оживленно болтать, отправились на поиски туалета. Макс смотрел им вслед, думал о том, насколько им здесь хорошо. Жаль, он не догадался раньше, что детям необходимо отдохнуть от Лос-Анджелеса.
С наслаждением вдыхая насыщенный бодрящим сосновым ароматом воздух, Макс с легким беспокойством думал о том, что пресса, как ни странно, до сих пор до них не добралась. Зимой на лыжных курортах всегда многолюдно, и, как бы уединенно ни жили Романовы, Макс ни на минуту не мог бы поверить, что другие лыжники их не узнали. Правда, два обстоятельства можно было считать благоприятными для Романовых: во-первых, сейчас здесь находились два члена британской королевской фамилии и отвлекали на себя внимание любопытных; во-вторых, всем, кто привык отдыхать в Гштаде, понятно, что люди, приехавшие на этот изысканный курорт, не суют нос в чужую частную жизнь и вовсе не заинтересованы в том, чтобы их собственный отдых был испорчен. Тем не менее Макса не отпускал тайный страх, что эти негодяи вот-вот появятся у их дверей. Если желтая пресса продолжит атаковать, он будет вынужден предпринимать ответные меры, а этого ему хотелось меньше всего – он слишком хорошо знал, во что выльются его действия.
– Папа! – окликнула его Марина с порога кафе. Алекс семенил за ней.
Макс обернулся и с тревогой заметил, что лицо его дочери вдруг исказилось.
– Что такое, малышка?
Одной рукой обняв Марину, другой он вовремя подхватил Алекса, поскользнувшегося на льду, после чего усадил сына на колено. Расширившиеся глаза девочки смотрели на него в упор.
– Я только хотела спросить: Рианон приедет, чтобы жить с нами?
Макс вздрогнул. Усилием воли взяв себя в руки, он удивленно взглянул на Марину:
– Почему ты спрашиваешь, малышка?
Губы ее дрогнули.
– Хочу знать, и все.
– Нет, родная, – пробормотал он и погладил дочь по щеке. – А что, тебе хочется, чтобы она побыла с нами?
Марина затрясла головой.
– Нет, – сказала она шепотом. И вдруг – словно солнце выглянуло из-за туч: девочка широко улыбнулась. Ей вновь стало весело. – А можно мы покатаемся на красном склоне?
– Конечно, можно, – ответил Макс.
Очень хотелось поинтересоваться, чем вызван вопрос о Рианон, но он сомневался, что было бы правильно развивать эту тему. Дочка как будто не желает больше об этом разговаривать, однако очевидно, что она нуждается в какой-то поддержке, а он слишком глубоко и сильно ее любит, чтобы не беспокоиться. Возможно, Марине известно что-то такое, о чем он не догадывается. Макс попытался сообразить, что именно, но это было невозможно узнать, не спросив Марину. Конечно, наивно надеяться, будто девочка не знает хотя бы отчасти, что происходит, наверняка она еще в Штатах прочла по крайней мере пару газет.
Глядя, как Марина присела на корточки, чтобы застегнуть крепления, Макс размышлял, как лучше поступить. Он не властен избавить ее от тех или иных мыслей, но факты говорят сами за себя: за последние два месяца его дочь заметно охладела к Галине, и ее сильно тревожит перспектива возможного приезда Рианон. С этим придется считаться. На душе у Макса было неспокойно.
– Марина!
Брат и сестра обернулись и увидели Гретхен, десятилетнюю девочку из Австрии, с которой Марина подружилась накануне. Гретхен остановилась в нескольких футах от них; похоже, она немного робела.
– Мама спрашивает, не хотите ли вы покататься с нами, – сказала девочка на безукоризненно правильном английском, но с сильным акцентом.
Брат и сестра переглянулись. Марина сразу просияла; она явно хотела принять предложение, а поскольку вчера Гретхен и ее семья катались с Романовыми, то Макс не видел оснований для отказа.
– Привет, Гретхен, – услышали они голос Галины, которая только что подъехала на лыжах. – Как жизнь?
– О, спасибо, прекрасно, – ответила Гретхен, пожирая восхищенными глазами Галину. – А как вы поживаете, миссис Романова?
– Тоже прекрасно. – Галина улыбнулась. – Ты хочешь покататься с Мариной?
– Я иду кататься вместе с Гретхен и ее мамой, – холодно отчеканила Марина.
Галина посмотрела на девочку и сказала, делая вид, что не замечает ее тона:
– Отлично, солнышко. Попроси у папы немножко денег. Вдруг тебе захочется попить.
Марина взглянула на Макса. На лице у нее было написано недовольство тем, что приходится выполнять распоряжение Галины.
– А можно мне тоже? – спросил Алекс. Он все еще не мог справиться с креплениями.
Марина опередила отца:
– Нет, папа, он еще маленький и не умеет как следует кататься.
– Может, со мной покатаешься? – предложила Галина и присела на одно колено, чтобы помочь Алексу застегнуть крепления.
Глаза мальчика вспыхнули от удовольствия. Потом он как будто вспомнил что-то и торопливо взглянул на Марину, словно не знал, как сестра отнесется к его прогулке в обществе Галины.
Не в первый раз Макс замечал такие вот взгляды Алекса, когда речь шла о чем-то, связанном с Галиной, и не в первый раз Марина притворилась, что не видит вопросительного взгляда брата. Очевидно, некоторое время назад дети что-то обсуждали и, похоже, пришли к какому-то соглашению относительно связывающей их тайны.
– Я только что ездил сам, – похвастался Алекс Галине. Макс тем временем опустил в карман Марины двадцать швейцарских франков, а потом проводил взглядом довольную дочку и ее подругу.
– Правда, милый? – Галина улыбнулась, засмеялась и обняла Алекса. – Ты у нас умница. А ну-ка покажи, как ты катаешься!
Алекс не заставил себя упрашивать. Он оттолкнулся палками и пулей помчался по склону.
По пути домой Макс хотел было надеть лыжи и сказать Галине, что вернется через час. Он и сам толком не знал, почему отказался от этого намерения. Скорее всего дома его удержало беспокойство о дочери и ее вопрос относительно Рианон. Если бы его жена оставалась с Мариной наедине, то Макс подумал бы, что Галина пугает девочку, дабы укрепить свои позиции в семье. Но со дня их приезда Марина категорически отказывалась даже на минуту оставаться с Галиной вдвоем, и Макс не мог не задать себе вопрос, не испытывает ли его дочь тот же страх, какой испытала в ночь смерти матери. Он очень надеялся, что ошибается, поскольку если это было так, то сбылись его худшие кошмары.
Чтобы отвлечься от этих мыслей, Макс, прищурившись, взглянул на солнце, потом стал наблюдать за фуникулером, доставлявшим лыжников на вершину горы. Утром, пока дети завтракали, Макс с Галиной вдвоем совершили спуск с черного склона. Они мчались на предельной скорости, едва мыслимой на столь неровной поверхности, и ветер свистел у них в ушах. Оба были превосходными горнолыжниками и на протяжении многих лет катались вместе. Каролин этот вид спорта не любила и никогда не принимала участия в их прогулках.
Макс посмотрел туда, где счастливый Алекс обнимал подъехавшую Галину. В висках у Макса стучало. Больше всего он, конечно, беспокоился за Марину, но с тех пор, как его связь с Рианон получила такую чудовищную огласку, ему делалось неуютно в присутствии жены. Поведение Галины в последнее время было настолько нехарактерным для нее, что Макс растерялся. Галина словно отгородилась от всего, что случилось, и продолжала жить как ни в чем не бывало, как будто их брак вовсе не трещал по швам. Ничто не могло поколебать спокойствия этой женщины; ее сдержанность представлялась Максу прямо-таки чудом. Она ни в чем не упрекала Макса и совершенно не реагировала на подчеркнутую холодность Марины; она как бы вообще не замечала перемены в отношении девочки к ней. Можно было подумать, что в ее теле поселилась другая личность, не имевшая понятия о жесточайших страданиях, через которые довелось пройти Галине Романовой.