Над растерзанной зеброй уже роились мухи. Львица подняла голову, издала рык, и люди сразу почувствовали резкий запах ее дыхания. Затем она слегка присела и погрузила морду в кровавую дыру на горле зебры. Глаза жеребенка уже закрылись, но он еще дернулся в самый последний раз, после чего трепещущее изодранное тело наконец затихло.
Сидевший за рулем джипа Энди понял, что дольше оставаться здесь было бы неблагоразумно – в любое мгновение могли явиться львы, – и дал задний ход. Он не в первый раз видел охоту, и наверняка не в последний, но знал, что и впредь такое зрелище будет производить на него сильное впечатление. Лиззи, которая на этот раз заняла место Мелани рядом с водителем, сидела не двигаясь и смотрела невидящими глазами прямо перед собой.
Рианон повернулась к Оливеру, тот молча обнял ее и положил ее голову себе на плечо. Лицо его оставалось каменным. По воцарившемуся в джипе молчанию Рианон поняла, что остальные, как и она, в шоке – ведь об этой стороне жизни животных никто из них до сих пор особенно не задумывался. Страдания беспомощной жертвы так потрясли Рианон, что она почти почувствовала, что это ее плоть терзают безжалостные зубы.
Джек и Хью затихли на заднем сиденье. На коленях у них лежала аппаратура. Им удалось снять сцену убийства, но теперь требовалось время, чтобы собраться с мыслями и осознать, насколько близко они увидели жестокую действительность. В конце концов молчание нарушил Хью:
– Где та американка?
Энди взглянул на часы.
– Думаю, уже на пути в Йобург.
Оливер нахмурился и вопросительно взглянул на Рианон.
– Эта женщина ездила с нами утром, – пояснила она.
– Я думала, она собиралась уехать одновременно с нами, – заметила Лиззи.
Энди кивнул:
– Правильно, но потом она пришла и сказала, что у нее изменились планы и нужно ехать немедленно.
Он обнял Лиззи. Та склонила голову на его плечо.
Рианон посмотрела на Оливера, оба улыбнулись. Они представления не имели, что произошло между Энди и Лиззи после посещения охотничьего домика, но кое-что явно произошло, и Рианон с облегчением подумала, что утренняя натянутость исчезла. Оставалось только надеяться, что Лиззи не зайдет чересчур далеко. Принимая во внимание ее одиночество после гибели Ричарда и недавнее почти истерическое стремление положить этому конец, можно было опасаться, что Лиззи сделает какой-нибудь неосторожный шаг, на который не решилась бы при других обстоятельствах.
Да нет, глупо беспокоиться об этом, ведь они едва знакомы, и, как бы Лиззи ни желала влюбиться, не станет она вешаться на незнакомого человека только потому, что он оказался первым, с кем она спала после смерти мужа. К тому же характер Энди еще сомнительнее, чем его умение обращаться с женщинами.
– Так удобнее? – спросил Оливер, когда она переменила позу.
– Да, нормально, – рассеянно отозвалась Рианон.
Мысли ее уже вернулись к гибели зебры. Она задавалась вопросом: что испытал жеребенок, когда на него бросился лев? Конечно, вера в спасение очень помогает, но если гибель неизбежна? Она содрогнулась. Подумалось, что самая страшная из всех смертей – это смерть от зубов хищника.
И совершенно неожиданно для себя Рианон рассмеялась, когда Хью сострил, как всегда не к месту:
– Энди, так что там у нас на ужин?
За окном царила темнота, но темнота, полная жизни. Пронзительно звенели насекомые, издалека доносился фальцет гиен, издавали рулады лягушки, мычали буйволы, рычали и мяукали дикие коты-убийцы, тихо скулили летучие мыши. Природа находилась в непрестанном движении, и сквозь кисею на окнах в комнату проникали запахи экзотического леса.
Оливер перевернулся на спину, продолжая сжимать упругие груди Рианон.
– Я люблю тебя, – прошептал он.
Она смотрела на него сверху, улыбаясь. Ее чувственные губы блестели в полумраке, медно-рыжая грива рассыпалась по плечам. Его тело лежало под ней, такое массивное, твердое, исполненное страсти, которая вот-вот вырвется. Его большие пальцы ласкали ее соски, передавая ей волны желания.
Неожиданно кто-то громко постучал в дверь. Лицо Оливера напряглось, а в глазах Рианон отразилась досада.
– Оливер, старик, ты здесь? – раздался голос Дуга. – Тебя к телефону.
– Нет! – простонала Рианон.
– Скажи, что я перезвоню, – крикнул Оливер, притягивая к себе попытавшуюся было отстраниться женщину.
– Там говорят, это срочно, – не унимался Дуг.
– Я перезвоню, – повторил Оливер и вошел в Рианон. Ее груди дрогнули.
– А что сказать, если… – начал Дуг.
– Не время для разговоров, Дуг, – задыхаясь, оборвала его Рианон.
Оливер улыбнулся было, но вдруг лицо его исказилось.
– Господи Иисусе, – выдохнул он. – Рианон, что ты делаешь?
Он извивался под ней как безумный.
– Пусть, – прошептала она. – Пусть будет все.
– Да! – завопил он, выгибая спину и чувствуя, как извергается сперма. – Продолжай, – стонал он, а она все так же изо всех сил стискивала его руками и бедрами. – Да, да!
Наконец, почувствовав, что его мускулы стали расслабляться, она отпустила его и взглянула сверху на искаженное, измученное лицо. Ей казалось, что любовь согревает каждую клеточку ее тела.
– Я люблю тебя, – прошептал Оливер, содрогаясь в последних спазмах отступающего оргазма.
– Правда?
Рианон улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, взъерошил ее волосы и погладил по щеке.
– Конечно. А ты не кончила…
– Я хотела видеть тебя.
Он тихо засмеялся, взял ее руку и положил себе в рот ее пальцы.
– Теперь я буду на тебя смотреть, – сказал он.
– Может, пойдешь спросишь, кто тебе звонил? – предложила она.
Оливер мягко снял ее с себя и перевернул на спину.
– Ты для меня сейчас важнее.
– Но Дуг сказал, там что-то срочное…
– Ш-ш-ш… – Он закрыл ей рот поцелуем. – Даже самое неотложное дело может подождать.
Рэнди Тикстон остановилась в отеле “Карлтон” в центре Йоханнесбурга. Она поговорила по телефону с Тео Строссеном и теперь ждала новых инструкций, которые он должен был переслать ей по факсу. Факс стоял перед ней на столе. До сих пор ей было нетрудно выполнять свою задачу. Эдвардс оказалась вполне доступным для наблюдения объектом, и необходимые Строссену фотографии уже отправились в Нью-Йорк. Рэнди удалось без особых сложностей сделать снимки Эдвардс и Магира у бассейна, хотя ей еще предстояло выяснить, нуждается ли Строссен в материалах такого рода.
Когда факс наконец пришел, она сидела в кресле и изучала карту Кейптауна, так как уже знала, что именно в этот город ей предстояло отправиться. Вынув единственную страничку, она пробежала текст глазами, после чего перешла к внимательному его изучению. Распоряжения Строссена слегка озадачили ее. Но что ж, если Строссену нужно именно это, Рэнди выполнит его поручение. Ломать голову над вопросом, зачем нанимателю это понадобилось, значит попусту терять время.
– Ты спишь? – прошептала Лиззи в темноту. Энди повернулся и чмокнул ее в нос.
– Нет.
– Который час?
Он поднял руку и вгляделся в циферблат часов; бледный свет луны едва проникал в комнату сквозь жалюзи.
– Почти половина четвертого.
Лиззи сонно улыбнулась и прижалась к Энди, прислушиваясь к доносившимся снаружи звукам.
– Ты что, совсем не спал?
– Да.
– А о чем ты думал?
– Мало ли о чем. – Он улыбнулся, потому что у Лиззи заурчало в животе. – Это от голода. Вот что значит пропустить ужин.
– А ты хочешь есть? – спросила она.
– Да, пожалуй.
– Тогда, может, совершим набег на кухню?
Он рассмеялся, перевернулся на спину, помог ей забраться на него сверху и крепко обнял.
– По-моему, мысль совсем недурна, – сказал он.
Тем не менее ни один из них не сделал попытки встать; Лиззи только еще крепче прижалась к Энди. Ее щека лежала на его груди, такой широкой, надежной. У нее даже запершило в горле, и неудивительно – ведь к ней вернулось давно позабытое ощущение счастья, счастья женщины, которую обнимают сильные руки мужчины.