Сюзан продиктовала ему с десяток номеров, по которым ее искать, потом стала названивать редактору одной лондонской бульварной газеты.
Ведя переговоры об условиях публикации эксклюзивного материала, она прижала трубку к уху плечом и далеко не в первый раз стала перебирать фотоснимки, изъятые Морисом Реммиком из личных бумаг Романова. Фотографии Рианон с другим мужчиной, сделанные, по словам Реммика, в прошлом году в Южной Африке. Очевидно, Романов нанял какого-то фотографа, и эти снимки с тех пор находились у него. Они были настолько откровенными, что годились разве что для журнала скрытого порно, но сойдут и для желтой прессы, если немного подретушировать. А вот предоставленные тем же Реммиком снимки Галины представляли проблему, так как изображали такое чудовищное насилие, что Сюзан делалось не по себе при мысли о том, что должна пережить эта женщина, если они будут опубликованы. Впрочем, пока публикация не входила в планы Сюзан, во всяком случае, публикация всех фотографий. Нет, разумеется, скоро она откроет миру глаза на то, за какого сукина сына вышла замуж Галина Казимир, но сделает при этом все возможное, чтобы защитить ее от публичного позора. Пока же можно спокойно ограничиться доказательством того, что Романов убийца. Теперь-то Сюзан известно, каким образом в памятную декабрьскую ночь Макс преднамеренно и хладнокровно застрелил мать собственных детей, а потом был оправдан. Раз человек смог извратить истину, чтобы спасти свою задницу, так, как это сделал Романов, значит, нет пределов низости человеческой натуры. Даже Сюзан с трудом заставила себя в это поверить. Однако теперь все концы сошлись. Поразительно, как долго Романов продержался на свободе, выдавая убийство за несчастный случай. Ей же остается только собрать доказательства.
Сюзан по-своему было жаль Рианон. Этой женщине никто не позавидует, когда все факты выплывут, но она, Сюзан, едва ли станет хуже спать по ночам. Ей известно, что характер у Рианон на редкость сильный, так что та сможет пережить унижение и достойно встретить новый день. В конце концов, она спокойно трахается с мужем лучшей подруги, а Сюзан не считала, что это украшает Рианон. Журналистке очень хотелось, чтобы Марло раздобыл что-нибудь серьезное в ближайшие двадцать четыре часа. Она надеялась, что история о похождениях американского магната появится во всех известных ей британских газетах прежде, чем Романов с женой скроются в труднодоступных горах Швейцарии.
В тот же вечер Макс поговорил по телефону с оставшимися в Лос-Анджелесе детьми и с президентом нью-йоркского филиала корпорации Эдом Шервином, затем позвонил Уле. Закончив разговоры, он отодвинул телефон, положил ноги на кофейный столик, а голову – на плечо Рианон. Та смотрела по телевизору глупую комедию положений. В руке у нее был полупустой бокал белого вина.
– Все? – Она повернулась к Максу.
– Все, – подтвердил он.
– Есть хочешь?
Он покачал головой:
– Нет, достаточно. – Возвращаясь от Люси, Рианон пригласила Макса в китайский ресторанчик. – Ох, хорошо, – простонал он, когда она принялась массировать ему плечи.
Затем Макс поднял руку, взглянул на часы.
– Ты отдаешь себе отчет, что мы уже семь часов не занимались любовью?
– Желаешь прервать воздержание? – спросила Рианон нетерпеливо.
Макс рассмеялся, чмокнул ее в нос, потом прикрыл глаза и отдался наслаждению, которое давали ему плавные движения рук женщины.
– Расскажи-ка мне еще о твоем отце, – попросил он. – Пожалуй, по твоим рассказам он мне нравится.
– Перестань издеваться, – огрызнулась Рианон и шлепнула Макса по уху.
– Кто издевается? – возмутился Макс. – Такие люди мне вообще по душе.
– Может, лучше ты мне расскажешь про своего деда? – предложила она.
Не открывая глаз, он поднял брови.
– Хорошо. Что ты хочешь узнать?
– Все. Объясни, как он бежал из России. И где он там жил?
– В Москве. На Арбате.
– Он из бедной семьи?
– Точно. – Макс поднял голову и посмотрел на нее. – Может, продолжим разговор на улице? Я бы подышал воздухом и размялся.
– Отлично.
Рианон вытащила из-под него ноги.
Через несколько минут они уже выходили на улицу, одетые в пальто и закутанные в теплые шарфы, под руку. Вышагивая по тротуару, Макс рассказывал про своего деда, а Рианон затаив дыхание слушала, едва замечая, в какую сторону они идут. Ее захватила история романтических революционных увлечений юного идеалиста, чей голос звенел во всех московских кабачках. Потом на смену иллюзиям пришел страх за свою жизнь, который и привел Александра Романова на землю главной твердыни капитализма.
Потом они перешли к обсуждению нынешней ситуации в России и странах бывшего СССР. Макс был поражен глубиной познаний Рианон, хотя по некоторым пунктам чувствовал необходимость поправлять ее. Она же с изумлением узнала, что Макс занимается вопросами иммиграции, помогает устраиваться в Америке многим выходцам с родины деда, подыскивает для них жилье, работу, помогает им установить связь с родными. Рамон и еще несколько человек делают то же самое в Европе.
Когда они возвращались домой, разговор зашел об их детстве, и она от души смеялась тому, с какими чудовищными преувеличениями Макс рассказывал о своем первом мальчишеском опыте с женщиной.
– Никогда не поверю, что ей было шестьдесят! – воскликнула Рианон, толкнула входную дверь и стащила с себя шарф.
– Я сказал – шестнадцать, а не шестьдесят, – возразил Макс. Она рассмеялась и спросила:
– А тебе сколько было?
– Двадцать восемь.
Она хлестнула его шарфом.
Оба разделись и прошли в гостиную. Проверив автоответчик, Рианон объявила:
– Никаких звонков.
И усмехнулась, когда при этих словах мобильный телефон Макса немедленно зазвонил.
Аппарат лежал там же, где Макс его оставил: между диванными подушками. Рианон подняла на Макса глаза, и он, увидев выражение ее лица, прижал любимую к себе.
– Я пойду в спальню, – мягко произнес он.
Она кивнула. Макс поцеловал ее, и она вышла на кухню. Если это звонит Галина, а Рианон подозревала, что так и есть, то она подслушивать не собирается, поэтому лучше находиться как можно дальше.
Закрыв за собой дверь спальни, Макс включил телефон.
– Макс Романов.
– Макс, это Рамон. Мне нет дела до того, где ты и чем ты занят, я только хочу сказать, что мне звонил Реммик и спрашивал твой адрес в Швейцарии.
– Что ты ему ответил? – поинтересовался Макс.
– Спросил, зачем ему.
– И что?
– Он говорит, в ближайшие две недели понадобится переправлять тебе кое-какие важные документы.
– Так почему он спрашивает об этом тебя?
– Не знаю. Может, ему просто пришло в голову, что я могу знать.
– И что же ты сказал?
– Что перезвоню.
Макс тяжело вздохнул:
– Ладно, я ему сам позвоню.
Он нажал кнопку отбоя и быстро набрал домашний телефон Мориса в Малибу.
Когда жена Реммика взяла трубку, Романов спросил:
– Дион, он дома?
– Только что вышел, Макс. Что-нибудь ему передать? Или сказать, чтобы он позвонил тебе?
– Пусть свяжется с Улой и расскажет ей, какие именно документы ему необходимо пересылать в Швейцарию.
– Хорошо, я передам, – ответила Дион. Судя по тону, она записывала просьбу Макса. – Еще что-нибудь?
Говорила она настолько вкрадчиво, что Макс сразу понял: жена знает об опале Мориса и напугана. Ладно, пусть и дальше так себя ведет; легкое давление со стороны супруги Морису сейчас не повредит, а у самого Макса есть дела поважнее, чем страхи Дион Реммик.
Несколько минут спустя он уже звонил в Эдинбург, в отель.
– Галина, здравствуй, родная. Тебе сегодня Морис не звонил?
– Нет, – ответила она.
– Судя по всему, он пытается выяснить наш адрес в Швейцарии.
– Боже правый! – ахнула Галина. – Для чего?
– Не стоит об этом, – успокоил ее Макс. – Просто не забудь: если он до тебя дозвонится, не говори ему, где мы остановимся.
– Нет-нет, не забуду. Я тебе сегодня уже звонила, хотела просить, чтобы ты прилетел, но было занято.