Начо поставил на ноги братьев и сестру после того, как их родители погибли во время наводнения. И хотя Лусия всегда была оптимисткой, она вспоминала то время, как проведенное под каблуком тирана. Все знали, что Начо Акоста был сильным мужчиной, который получал все, что хотел.
— Время для фортепьяно, Грейс?
Она повернулась на звук голоса Кларка Мейхью, пианиста, игравшего в клубе. Грейс очень любила слушать его игру.
— Давай, Грейс, — позвал он. — Выключай компьютер, и пойдем отсюда. У тебя же талант!
— Но не такой, как у тебя, — улыбнулась она.
— Единственная разница между нами в том, что у меня больше уверенности в себе, — пожал плечами Кларк.
— Если бы! — рассмеялась Грейс.
Они прошли в зал, и Грейс села за фортепьяно и отрегулировала высоту стула.
— Я даже не могу играть без нот. Хотела бы, но не могу.
— Но ты можешь! — настаивал Кларк. — Закрой глаза и позволь мелодии литься сквозь пальцы.
Волна паники накрыла Грейс, когда она осознала, что у нее нет иного выбора, кроме как закрыть глаза. В тот момент, когда она попыталась сфокусировать взгляд на нотах, музыкальные знаки вихрем закрутились на странице.
— Закрой глаза, Грейс, — приободрил ее Кларк. — Вот видишь! — обрадовался он, когда ей удалось взять несколько аккордов.
Ей определенно нужно сократить время сидения за компьютером, поняла Грейс, когда снова открыла глаза. Мелькающие пятна перед глазами никуда не делись, даже стало еще хуже. Хотя, по ощущениям Грейс, хуже уже было некуда.
Прошло два года
Девушка разглядывала его с тех пор, как он вошел в банкетный зал, зарезервированный для официального обеда. Небольшие столики были накрыты на восемь человек каждый. Хрустальные бокалы и столовое серебро сверкали в свете огромных венецианских люстр. Лучи отраженного солнца давали идеальное освещение для девушки, которая старалась привлечь его внимание. Одной ее фигуры было достаточно, чтобы вскружить голову любому мужчине, и в ее глазах читался откровенный призыв.
Но сегодня он пас. Он ужасно устал, к тому же ему совсем не хотелось присутствовать на этом скучном приеме.
Сегодня был званый ужин для сильных мира сего в винной индустрии. Начо был более известен как игрок в поло на международном уровне и владелец поместья в Аргентине размером с небольшую страну. Его решение о восстановлении семейных виноградников было вынужденным, чтобы обеспечить наследство братьям и сестре. Ничто другое не заставило бы его вернуться в этот аргентинский дом.
— Начо! — За его спиной раздался чей-то знакомый голос.
Он повернулся и увидел щеголеватую фигуру дона Фернандо Гонсалеса, председательствовавшего на сегодняшнем вечере.
— Дон Фернандо. — Он вежливо склонил голову, заметив знойную красотку, стоявшую рядом с ним.
— Я хотел бы представить вам свою дочь Аннализу.
Дон Фернандо отступил назад, и хорошо знакомое чувство снова посетило Начо, когда он осторожно пожал наманикюренные пальчики девушки.
Он слышал, что дон Фернандо испытывал финансовые затруднения, так что председатель был далеко не первым отцом, пытавшимся свести Начо со своей дочерью. Все знали, что Начо твердой рукой управляет семейным состоянием, хотя они вряд ли подозревали, что он мог причинить немало страданий тем, о ком заботился.
Внезапно его взгляд привлекла незнакомая девушка со светлыми длинными волосами. Он посмотрел в дальний конец зала, пытаясь понять, видел ли он ее раньше. Его интуиция подсказывала, что да, хотя он не мог быть полностью уверенным, поскольку видел девушку только со спины.
— Я вас задерживаю, сеньор Акоста? — улыбнулась Аннализа Гонсалес, в ее взгляде было понимание.
Начо отметил, что ее отец удалился, давая им возможность познакомиться поближе.
— Прошу прощения. — Начо заставил себя сосредоточиться на ее красивом лице.
— Вы действительно настолько ужасны, как о вас говорят? — спросила Аннализа, словно надеялась, что это действительно так.
— Еще хуже, — заверил он.
Они замолчали, услышав собачий лай, и обернулись в поисках источника шума. Аннализа, смеясь, сказала:
— Если бы я знала, что сюда можно с собаками, я бы взяла своего чихуа-хуа Манки.
— И он бы стал прекрасной закуской для моего ирландского волкодава Кормака, — добавил он. — Простите, сеньорита Гонсалес, мне кажется, конферансье собирается пригласить нас за столики.