Откидываюсь на стуле и кладу руки за голову, а ее взгляд медленно движется по моим обнаженным рукам. Ей нравятся мои татуировки. Глупая часть моего мозга радуется от того, что они ей нравятся. Щелкаю пальцами, и ее взгляд возвращается к моему лицу.
Хороший щеночек.
— Подними свою юбку.
Отклоняясь в сторону, она, сощурившись, смотрит на меня. Лекси смотрит на меня так, как будто я сошел с ума. Мне становится понятным, что она не пошевелит даже пальцем. А я хотел, чтобы она подняла юбку. Так что я повторяю:
— Подними ее.
Она смотрит по сторонам, и я знаю, что она взвешивает все «за» и «против» в своем уме. Искушая ее, я говорю шепотом:
— Если ты поднимешь свою юбку, я сделаю тебе так приятно, что это будет стоить того, чтобы быть застуканными за таким делом.
Выпрямляясь, она качает головой и тянется к краю юбки.
— Что есть в тебе такое, — произносит она, — что заставляет меня хотеть делать все эти невероятно глупые вещи?
И несмотря на то, что на моем лице блуждает лишь легкая усмешка, внутри я смеюсь во весь голос. Иногда она такая забавная и милая.
Какая досада.
Материал поднимается вверх, обнажая коленки, и я наблюдаю, прикрыв глаза, как она медленно двигает юбку выше и выше по своим шелковистым бедрам, пока я не замечаю белый хлопок трусиков, виднеющийся между ее ног. Слегка откинув голову назад, я еле сдерживаюсь, чтобы не издать глухой стон. Придвинувшись к ней ближе, я протягиваю руку вперед, и без разрешения просунув ее ей под юбку, цепляю трусики большим и указательным пальцами и дергаю их вниз. И вот их больше нет.
Простые хлопковые трусики.
Такие трусики на ком-либо другом вызвали бы во мне отвращение. Мне нравится, когда мои женщины изысканно одеты при любых обстоятельствах. Это касается и нижнего белья. Лекси до конца снимает трусики и усаживает свою попу обратно на край стола. Смотрю на нее и спрашиваю со всей серьезностью:
— Скажи, что тебе от меня нужно, чтобы заключить этот контракт?
Ее лицо, выражающее удивление и неверие, просто бесценно. Все еще выглядя озадаченной, она кидает беглый взгляд позади себя и автоматически произносит:
— Хмм, хорошо. Нам требуется подтверждение, что ты владеешь «Фалькон Пластик», а также... — одним быстрым движением я закидываю ее ноги, обутые в туфли на каблуках, себе на плечи и зарываюсь лицом в ее горячую киску. Она вскрикивает, а затем громко вздыхает:
— ...Аааах!
Подняв на секунду голову, я предупреждаю:
— Остановишься объяснять, и я тогда тоже остановлюсь. Прими это к сведению.
— Снова опустив лицо в ее аппетитную оголенную киску, я не трачу впустую время на прелюдию. Это и есть прелюдия. И я убеждаю себя, что моя спешка не имеет ничего общего с тем, что она пахнет так хорошо. Я хочу насладиться ею, прежде чем начну разрывать на куски. Нежно провожу языком по ее щели, и от вкуса ее киски у меня на губах я чувствую себя пьяным. Она удивительная на вкус. Какой и должна быть киска на вкус. Умеренно мускусной, легкой, и немного пряной.
Мой член затвердевает у меня в штанах. Я чувствую, что вот-вот кончу. Мне не следует делать то, что я делаю. Это она должна отсасывать у меня.
Но я не могу оторваться от неё.
Она выдает информацию, которая мне, по сути, не нужна, и которая, я уверен, не имеет никакого смысла. Она ее выдает просто для того, чтобы я не прекращал мою сладкую пытку. И должен сказать, меня безумно радует то, что она следует инструкциям, даже находясь в критической ситуации. Для меня настоящее облегчение знать, что, когда страсти между нами накалятся, она с этим справится. Ну, или хотя бы попытается.
Подняв на нее взгляд, находясь между ее ног, я погружаюсь языком в ее влажное тепло и внимательно наблюдаю за ней. Ее глаза закрыты, а голос приглушен. Я скольжу руками по ее телу и одной рукой сжимаю ее грудь, в то время, как другой сжимаю и кручу ее другой сосок. Не в состоянии сдержать себя, я издаю стон, и чувствую, как ее мышцы сжимаются вокруг моего языка. Невероятно. Я никогда не возбуждался до такой степени от поедания киски. Но это киска принадлежит Лекси....
Я просовываю руки ей под попу и, крепко сжав ее ягодицы, притягиваю ее тело к моему лицу и проталкиваю свой язык глубже в нее. Она перестает говорить, и издает глухой и низкий стон. И только я подумал, что победил, как она снова начинает болтать своим тихим голосом. Слишком тихим. Я не могу даже разобрать, что она говорит. Но я должен наградить ее за старания.