26
Остановившись на ступеньках родного дома, Ребекка окликнула:
– Габриель!
Он нехотя обернулся. Ему было жаль бесполезно потраченного – да еще с риском для жизни! – времени на вылазку в Виргинию. Габриель чувствовал себя опустошенным, уставшим, озабоченным. Сейчас он хотел только одного – найти спокойное местечко, где можно отдохнуть пару часов, а затем – снова вперед, на сей раз на поиски Ле Корбье, в руках которого – Габриель теперь совершенно не сомневался в этом – находилась Шайна.
– В чем дело? – коротко откликнулся он. – Мне нужно спешить, ты же знаешь, Ребекка.
– Зачем? – спросила она, возвращаясь и берясь за стремя. – Пусть пираты сделают с Шайной то, что задумали.
Габриель пристально взглянул на нее.
– Ты сама не понимаешь, что ты говоришь!
– Ну пожалуйста, Габриель, – продолжала настаивать Ребекка. – Я люблю тебя! И всегда любила – всегда, всегда! И вечно буду любить! А Шайна… Ну что Шайна? Ведь она не стоит тебя! Забудь ее! Не рискуй из-за нее еще раз жизнью. Хватит!
– Я должен, – убежденно ответил Габриель. – Я ничего не могу с собой поделать. Я люблю ее.
– Нет! – задыхаясь, закричала Ребекка. – Нет! Не верю!
– Но это так, – заверил он. – Все, прощай, Ребекка!
Габриель тронул поводья и услышал за спиной яростный шепот:
– Будь ты проклят! Катись в ад, скатертью дорога! Ведь ты обещал жениться на мне! На мне! Ты же обещал! Ты мой!
Габриель придержал жеребца, обернулся.
– Ребекка, – успокаивающе сказал он. – Еще раз повторяю: я ничего не могу с собой поделать. И поверь – у меня никогда и в мыслях не было сделать тебя несчастной!
– Неужели ты так и не сможешь понять? – горько воскликнула она. – Ты не должен, не смеешь оставлять меня! Я не могу без тебя жить! Не хочу! Не хочу! И знай, если ты все-таки оставишь меня, то Шайны тебе все равно не видать как собственных ушей!
– Ну а ты-то что можешь сделать? – ответил ей Габриель. – Ничего. Ровным счетом – ничего!
– Ты так думаешь? – усмехнулась Ребекка. – Ты дурак, Габриель Сент-Джон! А теперь давай, катись, ищи свою Шайну! Люби ее – пока не поздно! Не долго тебе осталось! На сей раз ты не скроешься! Запомни это хорошенько!
Усталый мозг Габриеля пропустил мимо это любопытное признание, эту многозначительную оговорку. Пришпоренный конь рванул с места в галоп и резво помчал своего всадника к лесу. Там Габриель направил вороного к маленькому полуразрушенному домику, затерявшемуся среди чащи. Габриель знал о его существовании и собирался отдохнуть там несколько часов перед тем, как продолжить поиски Шайны.
Проснулся он ближе к полудню. Последними словами обругал себя за то, что так долго проспал. Сон ничуть не освежил Габриеля – устало ныли все кости, туман стоял в голове, но о том, чтобы задержаться здесь еще хоть ненадолго, не могло быть и речи. От него сейчас зависела жизнь Шайны, и он спешил сделать все, что в человеческих силах, чтобы спасти ее.
Вороной негромко заржал, когда Габриель взнуздал его и уселся в седло. Животы у всадника и у коня подвело от голода, но Габриель решил нигде не останавливаться даже для того, чтобы слегка перекусить, пока не покинет смертельно опасную Виргинию и не пересечет границу Северной Каролины, где ничто не будет ему угрожать.
Так же, как и накануне, Габриель поскакал по окраине плантаций Монткалма. Все было как вчера, когда он похитил Ребекку, приняв ее за Шайну, – то же ровное, белое поле…
Стоп! Сквозь крупные медленные хлопья снега взгляд Габриеля выхватил стоящую возле дерева пару. Рыжий конь привязан к стволу. Мужчина и женщина стоят рядом и о чем-то доверительно беседуют.
В первый момент Габриель почувствовал укол в сердце – ему показалось, что в стоящей женщине он узнал Шайну. Но спустя секунду он понял свою ошибку. Под деревом была Ребекка.
Придержав поводья, Габриель внимательно изучал открывшуюся его глазам картину. Что-то в ней ему не понравилось, насторожило… Схожесть Ребекки с Шайной? То, как она разговаривает с мужчиной? Или сам мужчина?
Тихонько приблизившись, Габриель смог наконец рассмотреть лицо незнакомца. Присмотрелся и вздрогнул.
Незнакомец ему был хорошо знаком. Точнее, памятен. Это был один из тех людей, что поджидали тогда в «Лебеде» возвращения Габриеля. Ждали его, чтобы арестовать. Да, сомнений не оставалось – это был сыщик из Вильямсбурга. Габриель припомнил, что именно этот человек и предъявил тогда ордер на арест, в котором губернатор обвинял его в пиратстве.
В этот момент Габриель вдруг осознал всю правду. Все стало на свои места, словно кончился длинный темный тоннель и мысли Габриеля вырвались наконец на свет божий.
Конечно же, это была Ребекка! Ребекка! Это она дала показания против него! Выдала себя за Шайну, прекрасно зная, что та уплывает в Англию. И подпись под документом – «Шайна Клермонт» – сделана ее рукой! А значит, в гибели его экипажа повинна она, а не Шайна!
Ужас и отвращение охватили Габриеля. Он столько времени преследовал любимую, чтобы убить за преступление, которого она не совершала! Она сотню раз твердила ему о своей невиновности, но он не захотел, не сумел понять и услышать ее. Считал все ее слова пустыми отговорками, бесполезным сотрясением воздуха. А теперь… Он застонал и прикрыл глаза. А теперь она в лапах Ле Корбье и его молодчиков – пышущих ненавистью, жаждущих ее крови… О боже, почему все стало понятно ему лишь сейчас, когда может быть уже поздно! Безвозвратно поздно!
Габриель очнулся от оцепенения, когда услышал истошный крик Ребекки:
– Вот он! Вот он! Это он, он! Габриель Форчун!
– Эй вы! – подхватил мужчина. – Форчун! Стойте! Немедленно!
Круто разворачивая вороного, Габриель краем глаза успел заметить, что спутник Ребекки лихорадочно отвязывает своего коня. Привстав на стременах, Габриель пустил коня в галоп и стрелой полетел прочь. Ему хотелось быть подальше от губернаторских агентов – ведь за встречей с ними неизбежно следует встреча с губернаторской веревкой!
Преследователь оказался настырным. Он погонял своего рыжего жеребца и размахивал зажатым в руке тяжелым пистолетом.
– Стой! – кричал он. – Стой! Приказываю именем короля – стой!
Габриель молча погонял коня. Мелькнула мысль о том, что он легко мог бы избавиться от преследователя – заряженный пистолет торчал у Габриеля за поясом, а стрелком он был изрядным… Но нельзя на радость Спотсвуду отягощать свою вину еще и убийством. Во всяком случае, до того момента, пока это не станет вопросом жизни и смерти для Габриеля или его преследователя.
Лошади вынесли седоков на речной обрыв. Прибрежная полоса внизу была неширокой, но каменистой. Габриель мгновенно принял решение и приготовился к рискованному прыжку.
Но в тот момент, когда копыта жеребца оторвались от земли, за спиной Габриеля грянул выстрел. Он почувствовал обжигающий удар – пуля пробила плащ и слегка задела поднятую вверх руку.
Сзади послышался крик, но не торжествующий, а испуганный. Габриель обернулся и увидел, как тяжело, медленно заваливается на бок рыжий и падает, падает вниз вместе со своим седоком – прямо на торчащие из песка острые глыбы. Не задерживаясь, не задумываясь о раненой руке, о крови, теплой струйкой текущей вдоль разодранного рукава, Габриель выбрался на дорогу и помчал прочь.
Габриель поклялся в душе, что придет день, и он еще встретится с Ребеккой и спросит с нее и за смерть своих людей, а теперь, возможно, и за мученическую гибель Шайны. О, как слеп он был, как слеп! Одна теперь надежда – на судьбу и удачу. Если они не покинут Габриеля, ему, возможно, еще удастся разыскать Шайну и спасти ей жизнь.
А пока Габриель торопился, безжалостно погоняя своего вороного, забыв про сон и еду, Шайна томилась в одиночестве, запертая на ключ в капитанской каюте «Золотой Фортуны».
На борту продолжалось обсуждение деталей предстоящей казни. Пираты часами спорили, склонившись над картой, выбирая островок, наиболее подходящий для наказания предательницы.