Кржижановский Сигизмунд Доминикович
Неукушенный локоть
Сигизмунд Доминикович Кржижановский
Неукушенный локоть
Вся эта история так бы и осталась запрятанной под крахмальной манжетой и рукавом пиджака, если б не "Еженедельное обозрение". "Еженедельное обозрение" предприняло анкету: "Ваш любимый писатель, ваш средний недельный заработок, в чем цель вашей жизни", разосланную при очередном номере подписчикам. Среди множества заполненных анкет (у "Обозрения" был .огромный тираж) при сортировке материала был обнаружен бланк за № 11111, который, пространствовав по пальцам разборщиков, так и не нашел себе подходящей папки: на бланке № 11111 против графы "Средний заработок" было проставлено: - "0", а против "В чем цель вашей жизни" - четкими круглыми буквами: "Укусить себя за локоть".
Бланк за разъяснениями был отправлен к секретарю; от секретаря - под круглые, в черной оправе очки редактора. Редактор ткнул в звонковую кнопку, курьер прибежал, затем забегал,- и через минуту бланк, сложенный вчетверо, полез в карман к репортеру, получившему дополнительно и словесную инструкцию:
- Говорите с ним тоном лёгкой шутки и постарайтесь раскусить смысл: что это - символ или романтическая ирония? Ну, там, вообще, вы понимаете...
Репортер изъявил понимание и тотчас отправился по адресу, проставленному вдоль нижнего края бланка.
Трамвай довез его до последней окраинной останов-, ки; затем зигзаги узкой лестницы долго вели его под самую крышу; наконец он постучал в дверь и стал дожидаться, ответа. Ответа не последовало. Еще стук, еще ожидание репортер нажал ладонью дверь - она подалась, и глазам его предстало следующее: нищая комната, заклоплённые стены, стол и деревянная лежанка; на столе - отстегнутая манжета; на лежанке - человек с заголенной рукой и ртом, подобравшимся к сгибу локтя.
Человек, погруженный в свое, не слышал, очевидно, ни стуков в дверь, ни шагов, и только громкий голос вошедшего заставил его -поднять голову. Тут репортер увидел на руке № 11111, в двух-трех дюймах от выставившегося навстречу ему острого локтя, несколько царапин и след от укуса. Интервьюер не переносил вида крови и, отвернувшись, спросил:
- Вы, кажется, всерьез, то есть, я хочу сказать, без символики?
- Без.
- Романтическая ирония тут тоже как будто ни при чем...
- Анахронизм,- пробурчал локтекус и снова припал ртом к царапинам и шрамам.
- Оставьте, ах, оставьте,- закричал интервьюер, зажимая глаза,- когда я уйду, пожалуйста,- а пока не предоставите ли вы свой рот для краткой информации? Скажите, и давно вы так?.. - и по блокноту зашуршал карандаш.
Кончив, репортер вышагнул за дверь, но тотчас же вернулся:
- Послушайте, укусить себя за локоть - хорошо, но ведь это же недостижимо. Это никому не удавалось, все и -всегда терпели фиаско. Подумали ли вы об этом, странный вы человек?
В ответ два мутных глаза из-под сжатых бровей и короткое:
- El possibile esta para los toutos16. Захлопнувшийся блокнот приоткрылся:
- Простите, я не лингвист. Было бы желательно...
Но № 11111, очевидно, затосковав по своему локтю, прильнул ртом к искусанной руке, и интервьюер, отдергиваясь глазами и всем телом, скатился по зигзагам лестницы, кликнул авто и помчался назад в редакцию: в ближайшем же номере "Еженедельного обозрения" появилась статейка, озаглавленная: "El possibile esta para los toutos".
В статейке в тонах легкой шутки рассказывалось о наивном чудаке, наивность которого граничит с... Тут "Обозрение", применив фигуру умолчания, заканчивало назидательным изречением забытого португальского философа, которое должно вразумить и обуздать всех социально опасных беспочвенных мечтателей и фанатиков, ищущих в наш реалистический и трезвый век невозможного и неосуществимого: следовало таинственное изречение, проставленное и в заглавии, с добавлением краткого: "sapienti sat"17.
Кое-кто из читателей "Еженедельного обозрения" заинтересовался казусом, два-три журнала перепечатали курьез - и вскоре все бы это затерялось в памятях и газетных архивах, если бы не полемизирующее с "Еженедельным обозрением" толстое "Ежемесячное обозрение". В ближайшем номере этого органа появилась заметка: "Сами себя высекли". Чье-то больно царапающее перо, отцитировав "Еженедельное обозрение", разъясняло, что португальское изречение на самом деле испанская пословица и что смысл ее таков: "Достижимое для дураков". Ежемесячник добавил к этому лишь: "et insapienti sat"18, а к краткому "sat." затянутое в скобочки "(sic)"19.
После этого "Еженедельному обозрению" больше ничего не оставалось, как в следующем же номере в пространной статье объяснить, перекрывая одним "sat." другое "sat.", что не всем доступно понимание иронии: достоин сожаления, конечно, не наивный (ведь и все гениальное наивно) порыв в недостижимое, не фанатик своего локтя, а продавец своего пера, существо в наглазниках из "Ежемесячного обозрения", которое, имея дело только с буквами, и понимает все буквально.
Разумеется, "Ежемесячное" не захотело остаться в долгу у "Еженедельного". Но и "Еженедельное" не могло уступить противнику последнего слова. В возгоревшейся полемике фанатик локтя превращался то в кретина, то в гения и попеременно выставлялся кандидатом - то на вакантную койку в доме умалишенных, то на сороковое кресло академии.
В результате несколько сот тысяч читателей обоих обозрений узнали о № 11111 и его отношении к своему локтю, но особенного интереса в широких кругах полемика не пробудила, тем более что в это время подоспели другие события, отвлекшие внимание на себя: произошло два землетрясения и один шахматный матч: каждый день два дураковатых парня присаживались к 64 клеткам - у одного было лицо мясника, у другого - приказчика из модного магазина,- и каким-то образом получалось, что парни и клеточки - в центре всех интеллектуальных интересов, запросов и чаяний. А в это время № 11111 в своей квадратной, похожей, пожалуй, на шахматную клеточку, комнатушке, с локтем, притянутым к зубам, одеревенелый и неподвижный, как мертвая шахматная фигура, ждал, когда им пойдут.