Не успел Грэм выложить то, что было у него на сердце, как она продолжила:
— Я устала от одиночества. Да, мы с тобой добиваемся успеха в делах. Но какой ценой?
— Верно, — откликнулся он, вспоминая, как чувствовал себя тем вечером, когда она оставила его у лифта, как чувствовал себя каждое мгновение, когда был от нее вдалеке. — Цена нашим успехам — одиночество.
Грэм с огромным трудом сдерживался, зная, что ей и так нелегко. Но чего он не знал — это того, каких усилий стоит Констанции ее замечательное самообладание. Пожалуй, сегодня ему впервые удалось мимолетно заглянуть за барьер сдержанности, которым она себя оградила.
— Давай кончим игру и укроемся в Европе, — внезапно предложил он.
Констанция покачала головой.
— Нет! Куда бы мы ни сбежали, нас ни за что не оставят в покое. В любом городе мира нас найдут и наверняка экстрадируют. Но у меня есть план. Подожди еще немного.
Однажды после закрытия биржи Констанция вышла из офиса брокера — и чуть не врезалась в Драммонда, который поджидал ее, как кот поджидает мышь. Сразу было видно, что он пришел не просто поболтать.
— Вам, наверное, интересно будет узнать, — заговорил детектив, пристально наблюдая за ней, — что окружной прокурор Викхэм, ведущий это дело, прибыл в Нью-Йорк вместе с президентом «Дженерал Вестерн траст».
— Да ну? — неопределенно отозвалась она.
— Я сказал им, что напал на след через некую женщину, и они приехали, чтобы мне помочь.
Зачем он это говорит? Чтобы насторожить ее и заставить сделать неверный шаг — или из пустого бахвальства? В последнем Констанция сомневалась. Не в стиле Драммонда было бахвалиться на данном этапе игры. Нет, у него имелась тайная цель. Скорее всего, он ожидал, что Констанция начнет предпринимать некие шаги, чтобы выйти из затруднительного положения, и тем самым выдаст свое участие и все погубит. Женщина менее умная, чем Констанция, и впрямь могла бы дрогнуть перед такой атакой.
Однако Констанция поступила вовсе не так, как ожидал Драммонд. Наоборот — она решила, что настал переломный момент и надо только не упустить шанс разрубить запутанный узел.
Едва Драммонд ушел, она тоже поспешила на улицу, готовясь встретиться лицом к лицу с преследователями Маккензи.
Констанции легко удалось выяснить, что Викхэм зарегистрировался в новом отеле «Принц Генри».
Прибыв туда, она послала окружному прокурору свою визитку, и он сразу же ее принял, очень сдержанно, как будто знал о ней и не ожидал, что она появится так скоро.
— Как я понимаю, — быстро заговорила Констанция, — вы приехали в Нью-Йорк потому, что мистер Драммонд заявил, будто может раскрыть дело Грэма Маккензи.
— Так и есть, — удивленно отозвался он.
— Возможно, есть и другой способ уладить это дело, без участия мистера Драммонда.
— Мы можем вас задержать! — выпалил прокурор. — Прямо здесь и сейчас!
— Нет, не можете, — парировала Констанция. — У вас на меня ничего нет. А что касается мистера Маккензи… вы понятия не имеете, где он. Он с тем же успехом может быть сейчас в Лондоне, в Париже или в Берлине. Он может переезжать из одного города в другой сколь угодно долго, ведь с такими деньгами, как у него, человек везде дома.
Викхэм прикусил губу. Он знал, что его посетительница права. Дело держалось на очень зыбких нитях.
— И я задумалась, — продолжала Констанция, — нет ли способа прийти к компромиссу, который устроил бы обе стороны.
— Ни за что! — решительно воскликнул Викхэм. — Он должен вернуть всю сумму! Более того — он должен вернуть ее с процентами. Тогда и только тогда мы сможем рассмотреть его просьбу о смягчении наказания.
— И вы бы ее рассмотрели? — быстро спросила она.
— Конечно. Нам пришлось бы ее рассмотреть. Добровольная сдача и компенсация превратили бы его в свидетеля… хм… в свидетеля против себя самого.
Констанция промолчала.
— Вы можете организовать такой компромиссный исход? — спросил Викхэм, внимательно наблюдая за женщиной и надеясь, что та невзначай обронит какой-нибудь ценный намек.
— Возможно, — ответила Констанция, невозмутимо встретив его взгляд.
Викхэм решил действовать жестче.
— А если мы возьмем его без вашей помощи? — пригрозил он.
— Попытайтесь, — пожала плечами Констанция.
Ни аргументы, ни угрозы на нее не действовали. Она не говорила ничего определенного. Она была упряма.
— Вы должны предоставить все это мне, — уговаривала Констанция. — Я его не предам. И вы не сможете доказать, что я его укрываю.