Он сказал это не подумав, но увидев, какой взгляд бросила на него Калиста и как краска мгновенно залила ей щеки, он пожалел, что вел себя столь неосторожно и бестактно.
- Мама подумает... - начала было Калиста. - О.., нет! Как она может?!
- Нам надо быть очень осторожными, чтобы не дать ей повода предположить что-либо подобное, - мягко, стараясь ее успокоить, сказал граф По лицу девушки он видел, как поразила ее эта мысль, и, помолчав немного, добавил:
- Вы еще очень молоды, но, думаю, теперь вы уже поняли, что мир полон опасностей, которые на каждом шагу подстерегают невинных молоденьких девушек, и что человек может легко ошибиться, неверно истолковывая слова и поступки окружающих.
- Да.., я знаю, - согласилась Калиста, - и я полагаю, что, поскольку в вашей жизни было так много красивых и привлекательных женщин.., люди могут подумать.., раз мы были с вами вместе, наедине.., то вы, без сомнения.., ухаживали за мной.
- Я уверен, что и вы ожидали бы того же, - с улыбкой Произнес граф, - не будь я беспомощным инвалидом, требующим вашего внимания не как женщины, а как сиделки.
Он сказал это легко, шутливо, точно поддразнивая ее. Ничего не ответив на это, Калиста тихо, почти шепотом, проговорила:
- Можно я.., спрошу у вас о чем-то?
- Ну конечно, - улыбнулся он. - Мне кажется, у нас с вами уже такие отношения, Калиста, что нет ничего, о чем мы не могли бы поговорить без всякого смущения.
- А вы не рассердитесь? Не подумаете, что я.., сую нос в вашу личную жизнь?
- Вы можете задавать мне любые вопросы, - сказал граф, - и я, как только смогу, честно и искренне отвечу вам на все, что вы спросите.
- Тогда.., скажите.., вы очень любите леди Женевьеву Родни?
Граф, надо сказать, начисто забыл о леди Женевьеве после, ее неудачной и жалкой попытки одурачить его, а потому вопрос Калисты застал его врасплох.
В то же время он понимал, что нет ничего удивительного в том, что до нее дошли слухи о его связи с Женевьевой.
Дамы из высшего света, которых так любила принимать у себя леди Чевингтон, без сомнения, сплетничали о них, обсуждая их отношения; невозможно было скрыть эту связь, тем более что Женевьева сама позаботилась о том, чтобы их имена постоянно упоминались вместе.
Приподнявшись на подушках, граф позвал:
- Подойдите ближе, Калиста, я хочу поговорить с вами! - Мгновение ему казалось, что она не послушается его, но девушка отвернулась от окна и медленно, неохотно подошла к постели. - Сядьте? - приказал он.
Она повиновалась, присев на край кровати, на то же место, где сидела прежде, лицом к нему; шахматная доска лежала между ними.
- Я хочу попытаться кое-что объяснить вам, - начал граф. - Мне кажется, это важно с точки зрения нашего будущего счастья и наших отношений.
Калиста подняла на него свои серо-зеленые глаза, и граф подумал, что она не только необыкновенно хороша, но выглядит такой тоненькой, эфирной, почти неземной, как сон, как видение, и трудно представить себе ее взрослой женщиной из плоти и крови.
- Я намного старше вас, - продолжал граф, - и я всегда жил, как говорится, "полной жизнью". Я не стану оскорблять вас предположением, Калиста, будто вы, с вашим умом, не понимаете, что у меня, разумеется, было немало любовных романов. - Он сделал небольшую паузу. - Но я хочу, чтобы вы поверили мне. Для меня это всегда были только приятные, но короткие развлечения, и они никогда не затрагивали моего сердца.
- Вы хотите сказать, что вам ни разу не хотелось, чтобы одна из этих дам.., которых вы.., любили, стала вашей.., женой? - тихо спросила Калиста.
- Именно это я и хочу сказать, - подтвердил граф. - Я даже представить себе не мог, чтобы , какая-нибудь из них заняла место моей матери, став хозяйкой дома Хелстонов, или стала бы носить мое имя.
- А они? Разве они не хотели выйти за вас замуж?
Граф понял, что Калиста имеет в виду леди Женевьеву.
- Женщины всегда стремятся привязать к себе мужчину; завладеть им целиком, превратить его в свою собственность. Но я всегда хотел оставаться свободным.
- И вот теперь вы больше не можете... - печально прошептала Калиста, сочувственно глядя на графа.
- Это совсем другое дело, и мы оба это знаем, - ответил тот. - Сейчас мы пока что говорили о том, принадлежит ли мое сердце какой-нибудь другой женщине, в то время как я женюсь на вас. На этот вопрос я могу вам ответить совершенно искренне: мое сердце свободно!
- Благодарю вас, за то.., что вы сказали мне об этом.
Словно считая их разговор оконченным, Калиста взяла шахматную доску и отнесла ее на столик, стоявший в другом углу комнаты.
- Пойду посмотрю, не принесли ли газеты, - заметила она. - Одну из них привозит дилижанс, который прибывает из Лондона после полудня, и в ней всегда можно найти что-нибудь интересное.
- А почему бы просто не позвонить, чтобы ее принесли? - предложил граф.
- Я лучше сама схожу.
- Уверен, что это только предлог, чтобы пойти взглянуть на Кентавра. Калиста засмеялась.
- Вы слишком догадливы! Я действительно собиралась заглянуть к нему проверить, хорошо ли его накормили и достаточно ли у него сена.
- Я ведь уже предупреждал, что буду ревновать вас к нему! - улыбнулся граф. Калиста опять рассмеялась.
- У Кентавра гораздо больше поводов ревновать меня к вам, - ответила она, выходя и прикрывая за собой дверь.
Граф посмотрел ей вслед и поудобнее устроился на подушках.
Необыкновенная девушка! - решил он. Даже теперь, когда они столько времени провели вдвоем, ее мысли оставались для него загадкой.
Он представить себе не мог, как такое юное создание может интересоваться различными серьезными вещами, которые обычно не привлекали женщин, особенно хорошеньких. Это поражало его.
В то же время он приходил в ужас от одной мысли об опасностях, грозивших Калисте в обществе этих циркачей.
Он размышлял, что было бы, не подоспей он вовремя.
Вероятно, она закричала бы и позвала на помощь, и, возможно. Босс, - как все, по ее словам, называли владельца цирка, - утихомирил бы Мандзани, заставив его вести себя прилично.
И все же это было невероятно рискованно. Без сомнения, ни одна девушка, получившая такое воспитание, как Калиста, никогда не оказывалась в подобном положении.
Затем мысли графа переключились на Коко. Так ли это все было, как рассказывала Калиста, или ей это казалось? Действительно ли француз любил ее чистой, возвышенной любовью, не претендуя ни на что большее, чем возможность поцеловать ей руку?
Граф с трудом мог в это поверить, однако потом он вспомнил о женщинах, с которыми он встречался в разное время своей жизни, находя их привлекательными и желанными. Увлекшись им, они с самого начала совершенно ясно давали ему понять, чего они ждут от него.
Он никогда бы не поверил, если бы ему сказали, что он будет долгое время находиться вдвоем с юной прелестной девушкой и их отношения останутся платоническими.
Хотя, конечно, он был болен и беспомощен, так что с его стороны и речи не могло быть ни о каких ухаживаниях.
Но ведь и Калиста относилась к нему чисто по-дружески, будто бы она была просто его товарищем, и даже и не подумала использовать свое женское обаяние, чтобы хоть как-то изменить их отношения.
Женщины, которых граф знал до сих пор, заигрывали с ним, иногда даже слишком откровенно, и не только на словах, но и выставляя напоказ все прелести своего тела.
Они бросали на него зазывные взгляды, манили его полуоткрытыми, словно жаждущими поцелуев губами.
Калиста же разговаривала с ним так просто, точно он был ее подругой или, пожалуй, ее лошадью.
"Видимо, женщина в ней еще не пробудилась", - сказал себе граф. Не выдает ли рыжинка в ее волосах того внутреннего пламени, которое в один прекрасный день вспыхнет в ней опаляющим огнем.