Граф петлял по узким тропинкам, спрашивал встречавшихся по пути крестьян, которые показались ему на редкость тупыми и несообразительными, не видели ли они где-нибудь поблизости воздушного шара - все безрезультатно. В конце концов, когда он уже совершенно отчаялся, волнуясь, что планы его сорвутся, Трэвис, указывая куда-то пальцем, вдруг воскликнул:
- Там, милорд! Я вижу его! Граф вгляделся в просвет между деревьями и действительно заметил нечто громадное, покрытое красными и белыми полосами, осевшее на землю и напоминавшее не то шар с наполовину сдутым воздухом, не то какую-то непонятную бесформенную массу. Это была "Королевская коронация" Чарльза Грина.
Вокруг шара толпились люди, так что графу легко удалось узнать, что аэронавты отправились в ближайшую гостиницу "Колокол", которая, как ему сообщили, находится совсем недалеко, всего лишь в миле отсюда.
Усталые лошади сделали последний рывок; они взмокли, с них падали клочья пены, когда экипаж графа остановился перед маленькой, но уютной гостиницей, какие часто можно встретить в окрестностях Парижа.
Бросив поводья Трэвису, граф вышел из лан" - до и прошел на постоялый двор.
Хозяйка, вся в черном, вышла навстречу гостю, и граф, едва успев ответить на ее приветствие, быстро спросил на безукоризненном французском языке:
- Остановились ли у вас аэронавты, мадам, и с ними ли молоденькая девушка?
- Аэронавты в Salle a manger <Столовая (фр.).>, мсье, - ответила женщина, отворяя дверь в длинную с низкими потолками залу, всю уставленную столами, за одним из которых граф заметил Чарльза Грина.
Граф направился прямо к нему, и воздухоплаватель, увидев его, поднялся из-за стола, весьма удивленный.
- Возможно ли, чтобы вы добрались сюда так быстро, милорд? - спросил он.
- У меня были для этого веские причины, - ответил граф. - Моя невеста, мисс Чевингтон, нечаянно оказалась в вашей гондоле.
- Ваша невеста? - удивленно переспросил Чарльз Грин, затем быстро добавил:
- Могу только выразить, милорд, мое величайшее сожаление, что так случилось. Когда шар взлетел, юную леди подняло с земли, и, я надеюсь, вы понимаете, что единственное, что мы могли для нее сделать, - это взять ее с собой.
- С ней все в порядке? - спросил граф. Чарльз Грин мгновение поколебался, прежде чем ответить.
- Она очень страдала от холода, милорд. Мы прибыли сюда полчаса назад, и ее сразу же проводили наверх и уложили в постель. Думаю, хозяйка уже послала за доктором.
Граф резко повернулся и выбежал из зала. Хозяйка ждала его в небольшом холле.
- Не могли бы вы проводить меня к молодой даме, той, которая больна? обратился к ней граф.
- Пожалуйста сюда, мсье.
Она стала подниматься по лестнице впереди него, указывая дорогу.
Гостиница была очень старая, и граф решил, что в ней не более двух-трех свободных комнат, которые сдаются постояльцам.
Хозяйка открыла дверь одной из них.
В маленькой спальне с низким потолком, на громадной, необыкновенно широкой кровати, высоко на пуховой перине лежала Калиста.
Рядом стоял какой-то мужчина в сюртуке - очевидно, доктор; ему помогала пожилая женщина в белом фартуке и чепце.
Врач считал пульс Калисты и даже не поднял головы, когда вошел граф.
- Это вы, мадам Бовэ? - спросил он. - Мне нужно поговорить с вами по поводу этой молодой дамы. Ей необходим заботливый уход и внимание.
- Именно это я и собираюсь ей обеспечить, мсье, - сказал граф. Врач взглянул на него.
- Это ваша жена, мсье? - поинтересовался он.
- Нет, мсье, моя невеста.
- В таком случае, вам надо получше заботиться о ней, - отрывисто произнес врач. - Из того, что мне стало известно о том, как она попала сюда, я сказал бы, что юной леди необыкновенно повезет, если болезнь ее окажется простой простудой и не перейдет в воспаление легких!
Глава 8
Калиста беспокойно пошевелилась и слегка застонала.
Граф тут же поднялся с кресла и подошел к постели.
Он увидел, что она все еще не пришла в сознание, лицо ее пылало. Он наклонился и, слегка прикоснувшись пальцами к ее лбу, почувствовал, что у нее сильный жар.
Врач объяснил ему, к чему он должен быть готовым.
- Сколько времени она пробудет без сознания, мсье? - спросил у него граф.
- Трудно сказать, милорд, - ответил доктор. - Надеюсь, что все обойдется и простуда не перейдет в пневмонию, однако в любом случае следует ожидать лихорадки.
- Мне бы хотелось найти опытную сиделку, одну или даже нескольких, озабоченно сказал граф.
Врач заколебался.
- Пожалуй, сегодня вечером мне не удастся выполнить вашу просьбу, милорд, - ответил он наконец, - но завтра я обязательно пришлю вам одну монахиню, необыкновенно опытную сиделку, лучшую из всех, кого я могу вам порекомендовать.
- Благодарю вас, сегодня я справлюсь сам, - сказал граф.
- Очень рад, - ответил доктор.
Он снабдил графа подробными указаниями, какие лекарства следует дать Калисте в случае, если она придет в себя. Затем, напоследок еще раз пощупав ее пульс, заметил:
- Мадемуазель молода, и организм, я полагаю, у нее крепкий. Думаю, что испытания, которые она перенесла, не скажутся на нем губительно.
- Остается только надеяться, что вы правы, мсье, - ответил граф.
- Все в руках Божьих, милорд, - бодро ответил доктор.
Трэвис просил, просто умолял графа позволить ему подежурить около Калисты.
- Вам необходим отдых, милорд, - убеждал он своего господина. - Вчера у вас был тяжелый день, и вы почти не спали ночью, когда мы плыли через Ла-Манш.
- Я прекрасно выспался, - возразил граф, - и предпочитаю сам ухаживать за мисс Чевингтон.
- Если вам понадобится моя помощь, милорд, позвоните, и я сразу приду.
- Я нисколько не сомневаюсь в этом, Трэвис, - ответил граф. - Спасибо тебе за все.
Камердинер помог ему раздеться и накинуть длинный роскошный халат, великолепие которого производило несколько странное впечатление в стенах маленькой, скромной гостиницы. Пройдя в спальню Калисты, граф проверил, приготовлено ли на ночь все, что может ему понадобиться, все ли у него под рукой.
Лекарства, прописанные доктором, выглядели не слишком аппетитно, но граф надеялся, что они окажутся весьма полезными.
На столике у кровати стоял свежеприготовленный лимонад на тот случай, если Калиста придет в себя и попросит пить; по настоянию графа хозяйка прислала только что сваренный, питательный бульон; его поставили в корзинку с сеном, чтобы он не остыл.
Граф прекрасно помнил, как голоден был Кентавр, когда девушка отослала лошадь в его конюшни, и он не сомневался, что она истратила все свои деньги, до единого пенни, прежде чем принять такое отчаянное решение и прийти на берег Серпентина.
Бульон, как сообщила хозяйка, был гораздо более питательный, чем полдюжины бифштексов, и, когда на кухне его сняли с плиты и поставили в корзинку с сеном, он еще кипел. Граф был уверен, что он еще не скоро остынет, не раньше, чем через несколько часов.
Калиста опять застонала и беспокойно задвигалась, разметавшись на подушках.
Она попыталась сбросить с себя одеяло, но граф бережно укрыл ее снова, зная, что тепло сейчас - самое главное для нее.
В небольшой спальне с низким потолком было довольно жарко, и ночь, к счастью, тоже стояла теплая.
После ухода врача граф побеседовал с Чарльзом Грином; от него он узнал, что ночью на той высоте, куда поднялся шар, было невероятно холодно.
Чарльз Грин и двое товарищей, летевших с ним, закутали девушку в теплые пледы, которые были у них с собой, а один из них даже отдал ей свой подбитый мехом шлем.
Граф от всей души поблагодарил воздухоплавателя; он понимал, что для аэронавтов Калиста была докучным бременем, лишней обузой, хотя Чарльз Грин иногда брал с собой в полет женщин.
Его собственная жена была опытным аэронавтом и сопровождала его почти во всех перелетах.