В этих размышлениях было мало веселого. Неудивительно, что по телу Оллсмайна струился холодный пот. В таких обстоятельствах даже храбрейший из храбрых не сохранил бы хладнокровия. Нет ничего ужаснее, как быть во власти врага и знать, что он может убить вас, не боясь ответственности.
Однако тюремщики сэра Оллсмайна, по-видимому, не имели желания везти его в пустыню, колеса скоро снова загремели по мостовой, и карета покатилась медленнее. По тому, как гулко раздавался стук копыт и грохот колес, сэр Оллсмайн понял, что они въехали в какой-то двор. Вскоре карета остановилась. Пленника снова подхватили под руки и вытащили из экипажа. Он вошел по какой-то лестнице в семь ступеней, потом его шаги прозвучали по плитам вестибюля, наконец, он почувствовал под ногами паркетный пол. Его провели по нескольким комнатам и, наконец, усадили на стул.
– Можете снять с головы капюшон, – услышал он.
Оллсмайн не заставил повторять приказания и тут же сорвал капюшон, но то, что он увидел, едва не заставило его раскаяться в своей поспешности.
Он увидел себя посреди большой залы, где не было никаких украшений. Против него, за столом, покрытым до полу красивым сукном, неподвижно сидели три человека, – закутанные в зеленые мантии с такими же капюшонами. Лица их были также закрыты, только на месте ртов и глаз темнели отверстия. Вокруг пленника стояли на страже несколько человек в одежде матросов. Их лица также были закрыты зелеными масками.
Оллсмайн хотел заговорить, но тот, кто сидел посередине, знаком приказал ему молчать. Потом он обратился к матросу, стоявшему у стола, около аппарата, назначения которого сэр Оллсмайн не понимал.
– Секретарь, – произнес этот человек серьезным и бесстрастным тоном, – готов ли фонограф?
– Да, капитан.
– Приведите его в действие для записи допроса.
Аппарат щелкнул. Тот, кого называли капитаном, протянул руку к Оллсмайну и сказал тоном председателя суда:
– Ваше имя?
Пленник вспыхнул от гнева. Как! Его, начальника полиции, смеют допрашивать, как преступника?! Нет, этого он не допустит!
– Я не желаю отвечать, – сухо проговорил он. – Я не признаю за вами право допроса.
«Капитан» только раз пожал плечами и равнодушно проговорил, обращаясь к страже:
– Развяжите язык обвиняемому.
В руках стражников блеснули ножи, и Оллсмайна охватил ужас.
– Вы посмеете убить человека? – пробормотал он.
– Дикого зверя можно убить без всякого колебания. Но время дорого… В последний раз спрашиваю ваше имя…
– Сэр Тоби Джошуа Сэмюел Оллсмайн, – пробормотал укрощенный начальник полиции.
– Возраст?
– Сорок семь лет.
Председатель импровизированного суда заглянул в лежавшие перед ним бумаги.
– Так, – сказал он. – Вы – сын бедных эмигрантов, поселившихся на берегу реки Лаклана в Новом Южном Уэльсе?
– Да.
– Молодым человеком вы поступили в ряды сиднейской полиции. Вы были честолюбивы. Правда, вы были вместе с тем хорошим работником. Не имея средств для получения образования в школе, вы учились сами. Тем не менее до тридцатилетнего возраста вы не могли выбраться из низших должностей?
– Да.
Сэр Тоби говорил глухим голосом. Его лицо отражало смутное беспокойство.
– Каким образом в течение шестнадцати лет вам удалось добиться поста начальника тихоокеанской полиции, поста, который предоставляет вам неограниченную, почти королевскую власть?
Обвиняемый молчал.
– Я отвечу за вас, тем более что мы здесь находимся исключительно по этому поводу. Когда вам было тридцать лет, вам удалось быть представленным лорду Грину, богатому, знатному англичанину, приехавшему в Австралию для лечения неизлечимого сплина. Ваш разговор, ваши рассказы о случаях вашей полицейской практики несколько развлекли его. Он пожелал вас вознаградить за это и употребил в вашу пользу свои связи и связи семьи мисс Джоан Харт, которой тогда было девятнадцать лет и на которой лорд Грин вскоре должен был жениться. Через два года вы сделались начальником сыскного бюро и стали постоянным гостем в доме лорда Грина. В том самом доме на Парамата-стрит, где вы теперь живете.
При последней небрежно брошенной фразе сэр Тоби побледнел. Но капитан, по-видимому, не обратил внимания на эту подробность и продолжал:
– Все было так, как я говорю? Вы согласны?
– Согласен.
– Прекрасно. Дальше. При каждом удобном случае вы выражали вашим покровителям самую трогательную благодарность. В то же время у лорда Грина пропала фамильная миниатюра, которую он высоко ценил.