Сердце леди Джоан сжалось при виде такого наивного выражения несчастия и бедности. Она наклонилась над сиротой и поцеловала его в лоб, потом увела на свою половину, расположенную в другом конце здания.
Глава 3. Прогулка Силли
Усадив мальчугана за стол, леди Оллсмайн приказала подать ему холодный завтрак. Силли с аппетитом принялся за цыпленка, отвлекаясь лишь изредка, чтобы выпить глоток воды. Когда Джоан хотела подлить в его бокал несколько капель вина, мальчик отстранил ее руку.
– Не нужно вина, – сказал он. – Оно нехорошее… От него Силли теряет голову…
Молодая женщина нежно смотрела на несчастного, охваченная внезапной симпатией к этому обездоленному существу.
Утолив голод, Силли с удивлением и любопытством оглядел комнату. Сначала его внимание привлекла кровать из черного дерева с инкрустациями из слоновой кости, потом каминное зеркало в художественной рамке, наконец, его взгляд с видимым удовольствием остановился на картине, висящей на стене. Картина изображала девочку примерно двухлетнего возраста, стоявшую на скамейке у пьедестала статуи. Склонившийся над ней памятник словно любовался этим ребенком. Розовое платье девочки резко выделялось на белом мраморе пьедестала и красиво гармонировало с зеленью пейзажа. Джоан заметила, что мальчик любуется портретом, и на ее лицо набежало облачко грусти.
– Кто эта милая крошка? – спросил Силли.
– Это… это была моя дочка, Маудлин, – ответила она изменившимся голосом.
Силли подбежал к Джоан и ласково взял ее за руки.
– Ты плачешь, ты плачешь, – заговорил он. – Силли не знает почему. Может быть, потому, что крошка перестала быть твоей дочерью… Не знаю. У меня не было матери, я один живу в поле. Мои родители – лесные птицы да полевые цветы… Прости меня, может, я сказал что-нибудь не так…
В голосе мальчика звучало неподдельное сочувствие. Джоан инстинктивно прижала его к сердцу.
– Не бойся, бедняжка, – сказала она. – Ты не сказал мне ничего дурного. Ты еще не знаешь, что такое смерть. Маудлин нет на свете. Она упала в реку, недалеко от меня, тело ее не было найдено. Я плачу, потому что никогда больше не поцелую ее. Но ты также плачешь, дитя?
– Да, Силли плачет, его еще никто не целовал так, как ты.
Новое рыдание сдавило грудь молодой женщины. Она еще крепче прижала к груди белокурую головку мальчугана и проговорила, охваченная внезапным порывом:
– Мать без ребенка, ребенок без матери. Не сама ли судьба соединяет эти осколки разбитых жизней, не сама ли судьба хочет исправить непоправимое? Силли, останься со мной, – прибавила она решительно.
Ребенок поднял на нее полные слез глаза. Казалось, он уже готов был согласиться, но вдруг лицо его потемнело.
– Нет, Силли должен быть свободен, – сказал он. – Ему нужна дорога, где солнце золотит пыль, нужны горы, где в ущельях рычит ветер, нужны луга, где пасутся большие рыжие быки. Нет, Силли не может жить в доме. И знаешь, я должен идти, – прибавил он быстро. – Слышишь, как поет море? Оно зовет меня… Знаешь, это мой лучший друг. Часто, когда Силли был голоден, оно приносило ему раковины. Мы любим друг друга.
Джоан не отвечала. В ней зарождалось какое-то странное, необъяснимое чувство. Ей казалось, что мальчик, уходя, уносит с собой частицу ее сердца. Она сделала последнюю попытку удержать его.
– Подожди, Силли, ведь я обещала тебе ведро.
– Да, но я скоро вернусь. Ты также – мой друг. Силли вернется. Он станет на колени возле твоего стула и будет смотреть на тебя. Ему хорошо, когда он на тебя смотрит.
Помедлив еще минуту, мальчик как бы делал над собой усилия, чтобы решиться уйти. Наконец, он в последний раз поднес к своим губам руку Джоан и бросился к двери. Через минуту он уже шел по улицам города, направляясь к порту.
Порт Джексон – один из обширнейших портов в мире. Он состоит из трех бухт: Фарм-Коув, где стоят военные суда тихоокеанской эскадры, Сидней-Коув, к набережной которой, известной под именем Круговой набережной, подходят почтовые пароходы из Европы, и Дарлинг-Харбор, назначенной для купеческих кораблей. К этому последнему пункту и шел Силли.
Подойдя к морю, он сел на широких плитах набережной и с удовольствием стал смотреть на развернувшуюся перед ним картину. Напротив него на восточной стороне бухты поднимались пристани, верфи и склады всевозможных морских компаний, в которых была сосредоточена вся торговля города. За ними на высотах виднелись профили фортов Мидл-Хэд и Джордж-Хэд, охранявших Сидней от всякого нападения своими сильными батареями. В одном месте набережной поднимался лес мачт, убранных разноцветными флагами. На этом месте вечером должно было происходить празднество, включавшее в себя ежегодную распродажу товаров, оставшихся в доках невостребованными. Изредка долетавшие звуки музыки указывали, что вокруг складов уже группировались иностранцы.