Увидев меня, Леля бросилась мне на шею и разразилась плачем.
Спустя минуту все обитатели дома отдыха, в том числе и капитан Андонов, что меня несказанно удивило, столпились у дверей. Последним появился директор, живший во флигеле; растолкав всех, он пробился в комнату и уставился на нас с глупым видом:
— В чем дело? Что здесь происходит?
Леля еще не могла говорить, и, пока я обдумывал, как объяснить, что произошло, послышался спокойный голос капитана:
— Ничего особенного, товарищ директор. Девушке приснилось что-то плохое, она стала кричать, а ее приятель прибежал на помощь. Как видите, все мы живы-здоровы.
Директор подозрительно спросил:
— А почему открыто окно?
Поддерживая версию Андонова, я спокойно соврал:
— Это я открыл. Ей нужен свежий воздух.
Бармен услужливо протянул таблетку и стакан воды. Леля выпила воду и попыталась улыбнуться. Директор энергично распорядился:
— Прошу всех разойтись по своим комнатам и не создавать паники! Женщины есть женщины. У них бывают истерики и прочее. Знай я заранее, что с вашей сменой у меня будет столько неприятностей, ни за что бы ее не разрешил!
Все любопытные послушно разошлись. Андонов чуть заметно мне кивнул: мол, надо поговорить. Я закрыл окно, задернул занавески и присел возле Лели.
— Ну, а теперь рассказывай, что случилось!
— Приснилось что-то плохое, — сказала она, вновь обретая свой самоуверенный вид. Однако я не позволил ей увильнуть.
— Говори же, мы одни, не надо бояться!
— Ты считаешь меня трусихой?
— Ты так кричала, будто тебя резали.
— Меня не резали, а хотели задушить.
— Не болтай ерунды, ты просто выпила лишнего.
— Ничего подобного, я трезва как стеклышко! Знаю, что ты мне не поверишь, но уверяю, если бы я не закричала, вряд ли бы мы сейчас с тобой разговаривали. Потому что, честно говоря, я вначале и не думала кричать, так как не могла поверить своим глазам. Я не спала — ты знаешь, когда я вернулась, — и как всегда, решила немного почитать.
— Детективный роман, не так ли? Она неприязненно взглянула на меня:
— Ну и что? Все выступают против детективной литературы и все ее читают! Перед книжными магазинами толкаетесь в очередях, а в компаниях демонстрируете утонченный вкус.
— Так что же все-таки было?
— У меня были галлюцинации.
— Я так и предполагал.
— Благодарю.
— Ты спишь с открытым окном?
— Да. Немного почитав, я закрыла книгу и уже протянула руку, чтобы погасить ночник, как вдруг увидела, что окно открывается еще шире и в нем показывается голова человека, похожего на клоуна.
— На клоуна?
— Ну не совсем клоуна, а загримированного. Это я могу сказать с полной уверенностью. У него на лице были нарисованы линии, а вокруг глаз белое, как у мима. Сперва он сел на подоконник, потом спустил ноги на пол, сделав мне знак, чтоб я молчала. До тех пор я не боялась, а смотрела с любопытством, потому что думала, что это ты.
— Я? Почему вдруг я?
— Я подумала, что ты меня разыгрываешь в отместку за сегодняшний вечер. Ведь я не обращала на тебя внимания в корчме, и ты был взбешен. Но когда ОН подошел к кровати и вытащил у меня из-под головы подушку, я поняла, что это не ты. У него были другие глаза, совсем другие. В них была жестокость, это были глаза убийцы. Я вся похолодела и, кажется, именно тогда тумбочку. Тогда я вскочила и стала бросать в него что вот и снова закричала, а он согнулся вдвое и опрокинул тумбочку. Тогда я вскочила и стала бросять в него что попало, хотя ни один предмет не мог послужить мне оружием: подушка, книга, одеяло. Тут грохнула дверь, и он выпрыгнул в окно. Это все. В отличие от тебя у меня крепкие нервы, так что, пожалуйста, не говори мне о галлюцинациях!
— В отличие от меня?
— Да. Я же видела тебя сегодня вечером! Запсиховал из-за какого-то ничтожного соперника.
— Думается, у меня были для этого основания, при чем не из-за соперника, но об этом мы поговорим завтра.
— Вообще не желаю об этом разговаривать, хотя завтра уже наступило.
Было около четырех. Я осмелился предложить: