— Думаю, еще нет, — возразил я. — По крайней мере, на данный момент.
— Уже да! — улыбнулась она победоносно. — Уже доказано. Как мы с тобой и предполагали, самоубийство инсценировано. В-третьих, была сделана попытка задушить меня.
— Подожди, — перебил я. — Кто тебе сказал, что самоубийство поварили инсценировано?
— Твой друг, — кинув взгляд на дверь, Леля понизила голос. — Товарищ Марчев… как его здесь называют.
— Ты с ним разговаривала?
— Да… Мы были там… внизу.
Это означало, что они были в городке и, вне всякого сомнения, — в милиции.
— И о чем же вы беседовали?
Не обратив внимания на мой вопрос, Леля продолжала:
— Но, конечно, для всего этого должны быть мотивы. Мотивы для убийства Царского, мотивы для убийства поварихи, для нападения на меня. Вот что самое важное, определяющее. Если мы узнаем мотивы, то выясним и все остальное. А так как мы с тобой не знали Царского, не знали поварихи, мы должны ухватиться за последнее звено… То есть за меня. Почему этот тип влез в окно и попытался меня задушить? Или и ты, как все остальные, подозреваешь, что я вас разыграла? Нет, ке подозреваешь? Ну, спасибо! Почему ом напал именно на меня? Кому я мешаю и чем? Почему, например, он не влез в твою комнату?
— Зачем ему влезать ко мне?
— А ко мне?
— Потому что, Леля, ты, вероятно, знаешь что-то такое, чего ОН, убийца, не хочет, чтобы ты знала. Что-то такое, чего, по-видимому, не знаю и я. Пожалуй, именно отсюда и надо начать. Почему ты не до конца откровенна со мной?
— Потому что ты надо мной насмехаешься. Тебе не нравится, что я читаю детективную литературу, что меня интересует эта история. Ты не веришь, что мы, женщины, можем быть хорошими криминалистами.
— Мне еще, — сказал я немного раздраженно, потому что Леля говорила правду, — не приходилось слышать, чтобы какая-нибудь женщина прославилась как инспектор уголовного розыска. Даже твой кумир Агата Кристи предпочла, чтобы инспектором у нее был мужчина.
— Агата Кристи писала для общества, где господствуют другие нравы. Если бы она жила в Болгарии, я уверена, что ее Эркюль Пуаро был бы женщиной!
— Женщине нечего делать там, где стреляют и падают трупы. Она создана для того, чтобы быть любимой и рожать детей. Она — цветок, за которым мы должны ухаживать. Цветок красив потому, что смотрит на солнце, а не на грязь.
— Ого!.. Во дает! А в кухню ты заглядывал?
— В какую кухню?
— Ну, например, здесь, в доме отдыха. Знаешь ли ты, кто моет тарелки?
— Я говорю в принципе.
— А я конкретно. И в отличие от тебя я хожу по земле, а не витаю в облаках. Вы, дорогой, спихнули нам самые грязные профессии, а пыжитесь, как индюки, утверждая, что вы — за эмансипацию.
— Лели, я не люблю бессмысленных споров.
— А я — напыщенной фразеологии!
— Извини, моя прелесть…
И я снова присел на кровать, взял ее за руку и принялся целовать, пользуясь тем, что у ночной рубашки широченный рукав. Добравшись до плеча, я получил ожидаемую пощечину.
— Хорошо, — сказал я. — Давай конкретно. Почему ты проявляешь интерес к так называемым волчьим следам?
Она насмешливо улыбнулась:
— Потому что следы — это всегда что-то конкретное.
— По-моему, это были следы не волка, а собаки — большой собаки волчьей породы, которая неизвестно почему бродит одна вокруг села. Сегодня утром я имел честь познакомиться с ней.
— И о чем же вы разговаривали?
— Прошу тебя, Леля, будь серьезнее!
— Хорошо! — Встав с постели, она начала ходить взад-вперед по комнате, совершенно не заботясь о том, что ночная рубашка у нее полупрозрачна. — Начнем с собаки. Она принадлежала Царскому. Не требуется много ума, чтобы сообразить, все село это знает. Если сейчас есть кто-то, кому точно известно, кто убил Царского, так это именно собака.
— Мечо?
— Откуда ты знаешь ее кличку? Так называл ее Царский.
— В селах собак не называют вычурными именами вроде Рэкса, Цезаря и тому подобных. Там клички у них обыкновенно Шаро, Мечо, Гривчо…
— Браво! Вот уже неделю мы с этим Мечо друзья. Каждую ночь он приходит ко мне под окно, и я его кормлю…
Я с изумлением уставился на нее:
— Как же я этого не заметил!
— В отличие от тебя, дорогой, Мечо умен. Он приходит, когда во всех комнатах гаснет свет.
Только сейчас мне стало ясно, почему во время обеда или ужина Леля откладывает про запас кусочки хлеба и мяса. А однажды купила в местном магазине килограмм колбасы. Действительно, надо быть дураком, чтобы подумать, будто девушке с ее фигурой не хватает столовых порций!