Кто ее близкие?
Дочь, ее бывший муж, зять и внуки, если таковые имеются. Но имен не было.
И все же — что это было: убийство или самоубийство? Андонов не захотел мне сказать. А может, милиции еще неизвестно. Пока я читал некролог, Фифи молча стояла рядом со мной. Когда мы двинулись дальше, ока спросила:
— Этого подлеца еще не поймали?
— Ты думаешь, что она убита?
— Все так думают.
— Однако нет доказательств.
— Доказательства найдутся, — произнесла жестко Фифи. — Было б кому их искать.
— Если они действительно существуют, Фифи. В таком случае рано или поздно правда восторжествует.
— Эти глупости мне известны, — с прежним ожесточением продолжала Фифи, — будто не остается нераскрытых преступлений. Факты опровергают это утверждение. Во-первых, многие преступления неизвестны, а многие из известных забываются. Во-вторых, нет ясной формулировки, что является преступлением, а что нет.
— Преступление — это нарушение, закона.
— А если это нарушение совершается во имя истины?
— Посягательство на чужую жизнь?!
— Является ли преступником исполнитель смертного приговора?
— Это другой вопрос, Фифи. Данный человек совершает акт справедливости, акт возмездия.
— Ты, Иван, юрист, так ведь?
— Готовлюсь к этой профессии.
— Я тебе не завидую. Это благородная, но грязная работа.
11
Потерпи, дружок! Еще денек и станет ясно, кто сват, а кто кум.
Мы с Андоновым сидели на скамейке в саду и курили. В столовой нам не удалось поговорить. Лели и Бармена не было, и я из деликатности сел за стол к Фифи, Пока мы ели, ока оживленно болтала и нарочито громко смеялась. Остальные молчали и смотрели на нас с укором. Когда мы покончили с обедом, я галантно поклонился:
— Благодарю за прекрасную утреннюю прогулку! Желаю приятного отдыха!
Я хотел от нее отделаться, чтобы поговорить с капитаном. Он, как всегда, ел медленно, рассеянно, с отсутствующим выражением на лице. Пообедав, любезно отклонил предложение доктора Эйве сыграть «одну-единственную партию в шахматы».
— Польщен вашим вниманием, Доктор, но у меня болит голова, и мне сейчас необходима прогулка на свежем воздухе. Давайте отложим шахматы на вечер!
Его глаза на какую-то долю секунды встретились с дойми, что означало: «Надо поговорить». Когда мы затем «случайно» встретились на аллее и сели на скамейку, моим первым вопросом было:
— Вам известно, что вчера вечером Леля была с ветеринаром? И что они допоздна пили?
— То есть они были в гостях у корчмаря.
— Тогда зачем вы ее ищете в комнате? Почему беспокоитесь, что ее пет в доме отдыха?
— Потому что в два часа она была у себя в комнате.
— Вы хотите сказать, что я не видел ее? Что спал, когда она вернулась?
— Нет, тогда ты не спал. Но спал позже — без четверти три.
— Но, капитан… Если Леля была в селе, как она вернулась, чтобы затем снова выйти? Не разыгрывайте меня!
Андонов улыбнулся и пояснил:
— Она вернулась через кухню. Думаешь, я что делал, пока ты стоял возле кипариса? Наблюдал за входом в кухню.
— Но он же всегда заперт!
— Заперт для тех, у кого нет ключа, ефрейтор! Ты разве не заметил, что здесь почти у каждого есть ключи? Но не это сейчас главное. Нужно распланировать сегодняшний вечер.
Тут я уже не выдержал и вскипел:
— Какое еще планирование и ночное бдение без толку? Мы тут подозреваем один другого, а преступник живет себе припеваючи. Если, конечно, он вообще существует. Извините, товарищ Марчев, но мне кажется, что мы играем в какие-то бессмысленные прятки. Чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь, что если имело место преступление, его совершил кто-то, не имеющий ничего общего ни с домом отдыха, ни с отдыхающими. Что из того, что Леля вернулась в два, а бег четверти три вышла? Если хотите знать, я даже не совсем убежден, что позапрошлой ночью кому-то понадобилось ее душить. Если надо что-то делать, то давайте делать, поставьте передо мной серьезную задачу вместо того, чтобы заставлять меня сторожить пустую комнату некоей особи, которая в это время пьет с неким типом!
Капитан строго взглянул на меня:
— Откуда тебе известны эти подробности? От Фифи?
— Кроме них, мне известно еще кое-что. Что Леля и Бармен сейчас где-то вместе.
Капитан усмехнулся.
— Тебе известно и это? Я кивнул.
— А ведь ты, Иван, ревнуешь!