А прямо около гильотины стояла теперь специально сооруженная ради великого национального праздника триумфальная колесница богини Разума. Впрочем, на самом деле это была всего лишь обыкновенная грубая рыночная колымага, кое-как размалеванная в ярко-малиновые тона и украшенная бесформенными пучками осенних листьев вперемешку с алыми ягодами рябины и горного ясеня, набранными в городских садах или окрестностях Булони.
С роскошным ожерельем на шее, одетая в белое, богиня склонялась на малиновое сиденье. Немного уставшая от окружающего шума, бледная Дезире Кондей старательно выполняла последние указания своего хозяина. Сапожок Принцессы был завлечен во Францию, и теперь она должна быть самой почитаемой во Франции женщиной.
Сидя в повозке и наблюдая за шныряющей и беснующейся вокруг толпой счастливцев, она лениво перелистывала в своей памяти страницы недавно минувших дней. Она вспоминала благородную гордую женщину, которая благодаря ей сменила роскошный английский дом на печаль и на унижения в сырой французской темнице. Вспоминала и великолепного английского джентльмена с приятным мягким голосом и изысканными манерами.
Только сегодня утром Шовелен весьма неохотно и резко сказал ей, что оба они арестованы как английские шпионы и что ей о них больше нечего беспокоиться. А потом пришел губернатор и передал желание гражданина Шовелена увидеть ее в роли богини Разума в процессии и национальном празднике и еще, что народ Булони уже готов приветствовать ее в этом качестве. Это весьма польстило тщеславию интриганки, и весь остальной день, наблюдая за приготовлением нарядов, предназначенных для нее, она совсем не думала ни об Англии, ни о леди Блейкни.
Но теперь, когда она сидела в своей колеснице на Сенешальской площади прямо перед гильотиной, ей снова пришли на память и Англия, и расточительное гостеприимство поместья Блейкни, и учтивый голос Маргариты, и приятная грациозность манер сэра Перси, – по телу ее пробежала судорога от луча, блеснувшего в лезвии Кровожадной мадам.
Однако все эти размышления были внезапно прерваны громкими и протяжными криками радости. На площадь влетела целая туча Пьеро с пылающими факелами и разноцветными фонариками на высоченных шестах.
Процессия приготовилась двинуться с места. Раздался мощный голос, отдаваясь раскатистым эхом:
– «En avant, la grosse caisse![7]»
Из толпы выделился осанистый человек в алых и синих одеждах. Его лицо скрывалось под грубо разрисованной картонной маской льва желто-коричневого цвета с раскрытой малиновой пастью, которую прорези для глаз делали еще более ужасной и кровожадной. Его алый костюм имел множество всевозможных прорех, сквозь которые выпирали кусочки синей бумаги, имитируя средневековые костюмы. На нем были синие чулки и алые тапки, а сзади развевался большой кусок фланели кумачового цвета, на котором красовались многочисленные луна, солнце и золотые звезды. На этой весьма колоритной фигуре висел огромный барабан, тщательно подвязанный к его богатырским плечам настоящими морскими канатами, по всей видимости, украденными с какого-нибудь рыбацкого судна. В пасти льва была приличная прорезь, сквозь которую могучий барабанщик щедро брызгал слюной, крича во все стороны:
– En avant! En avant!
Затем, подняв сильной рукой большую и тяжелую барабанную палочку, обрушил ее на поверхность своего огромного инструмента.
– Ура! Ура! En avant les trompettes![8]
После чего раздался голос медных труб, звонкий и пронзительный, выдуваемый дюжиной молодых людей в пестрых костюмах и отороченных мехом высоких остроконечных шапках.
Барабанщик, неотступно сопровождаемый трубачами, пошел вперед. Следом двинулась толпа коломбин с развевающимися волосами в своих тарлатановых юбочках; они хохотали, толкались, обменивались всевозможными непристойными жестами и шуточками с идущими следом мужчинами, которым перепадали за их настойчивость то поцелуи, то пощечины.
Далее двигалась триумфальная колесница богини. Демуазель Кондей стояла, держа в одной руке длинный золотой жезл, а другой опираясь на ворох из листьев и алых ягод. Вокруг колесницы, толкаясь, прыгая и кувыркаясь, шли арлекины с факелами, Пьеро и Пьеретты с фонариками.
После них длинной вереницей тянулся народ рассудительный, серьезный, весьма скептически поглядывающий на всех ряженых, но тем не менее не освобожденный от шествия, – это были старые рыбаки и женщины в чепчиках и штопаных-перештопаных юбках.