В предстоящем поединке у меня было преимущество. Впрочем, с моим противником оно было у нас одно на двоих – мы с Суагром были знакомы. Всё своё детство мы задирали друг друга и, сцепившись и не жалея тумаков, катались по земле. Я запомнил его напористым драчуном, которого сложно было одолеть, но мальчишкой, когда бы мне ни случалось бороться с ним один на один, я всегда побеждал. Правда, много воды утекло с тех пор, да и дрались мы тогда лишь на кулаках. Вдобавок, я не мог не заметить, как загорелись его глаза, – он давно жаждал расквитаться.
Кроме того, я сильно уступал ему в другом: я дрался в круге впервые. Не вас, ионийцы, мне поучать, что значит сражаться на поле битвы, а что значит выходить один на один. Однако поединок поединку рознь. Одно дело биться в чистом поле и совсем другое – на пятачке земли.
До чего же тесно в этом замкнутом толпой круге! Отступить в сторону можно не более чем на шаг или два. С копьём здесь и вовсе не развернуться. Такая круглая площадка ещё сгодилась бы для рукопашной борьбы или ножевых боёв, но по обычаю воины должны сойтись на благородном оружии, поэтому они меряются силами мечом и щитом. Увернуться от нападения здесь вряд ли получится, а значит, нужно бить, и как можно сильнее. Если кто попятится – споткнётся о ноги глазеющих, которые станут пихать его обратно в круг, а то и цеплять, ставить подножки, словом, отступишь назад – и, считай, пропал.
Чтобы поскорее пресечь оскорбления Суагра, я набросился на него с мечом и щитом. Тот не только выдержал мой натиск, но и перешёл в наступление, вложив в него столько силы и хитрости, что чуть не сломил меня. Это был мой первый прилюдный поединок: свист и крики со всех сторон оглушали меня не меньше ударов, которые я сдерживал щитом в левой руке.
Щиты наши тебе знакомы – они не такие, как у вас. Они более вытянутые и не крепятся лямками к предплечью. Мы держим их за манипулу, прочную деревянную рукоятку, защищённую умбоном – железной бляхой. И вес щита, и натиск ударов приходятся на левый кулак, что требует недюжинной силы. И всё же мы предпочитаем сражаться именно так, ибо это даёт большую свободу движения – позволяет использовать щит, как оружие нападения, прокручивать его в руке или наносить удары умбоном. И вот мы с Суагром пустили в ход левые кулаки, точно в кулачном бою, умбоны зазвенели, как пустые котлы, тогда как мечи плясали то в высокой, то в низкой стойке, чтобы проскочить за сомкнувшиеся щиты и ранить противника в голову или бедро. Я быстро смекнул, что старший сын Сумариоса получил в Аварском броде хорошую подготовку, поскольку остриё его лезвия было зачастую скрыто за щитом, что мешало мне понять, откуда последует следующий выпад. Я приспосабливался как мог. Не имея возможности отступить, я стал ходить кругом. Мои первые колющие атаки вышли мне же боком, ибо подчас я раскрывался в защите, и своим «мулине»[53] он чуть не рассёк мне колено, поэтому я перешёл к более осторожной тактике. Краем своего щита я пытался поддеть и сдвинуть его щит резким ударом, держа меч в оборонительной позиции, готовый пустить его в ход при малейшем смещении защиты. Мы боролись на равных, и поединок затянулся. Спустя некоторое время Комаргос хлопнул в ладони.
– Будет с вас, девицы, – бросил он. – Мы чуть не уснули. Вы будто боитесь пораниться.
Воины загоготали и обсмеяли нас. Суагр выглядел расстроенным, что не успел победить меня и что нас заставили прекратить поединок. Я же был доволен, что смог выйти сухим из воды; хотя хорошо осознавал, что очень быстро приспособился к новому виду сражения, с которым никогда раньше не сталкивался, и что если бы бой продолжился, то, возможно, мог бы ещё и выиграть.
53
Удар с круговыми или полукруговыми движениями острия и с обходом оружия противника, фехтовальный приём.