«Держись подальше от моей семьи и моих детей», — пробормотал Ромеро себе под нос. Была ли его угроза адресована мне или моему отцу, я никогда не узнаю наверняка.
Когда семья Ромеро исчезла из поля зрения и слышимости, отец повернулся ко мне и моему брату. «Сегодня вы двое получите угощение». Он холодно улыбнулся. «Никто не уважает меня в моем собственном доме».
Он скользнул взглядом по нашим головам и опустил подбородок. Двое его охранников вышли вперед из тени и обменялись с ним словами на английском языке, прежде чем утащить нас.
Той ночью наш мир стал черным. Как проклятый психопат, наш отец избивал и пытал нас с Данте так, что стало больно дышать. После этого я не мог отключить свой мозг. Вместо этого я научился способам самосохранения в этом холодном и сыром подвале, отказываясь подчиняться слабости.
«Однажды , — подумал я, сидя один в темной камере, — я вытащу нас с братом из этого чертового места» .
Тогда я дал клятву: стану сильнее нашего отца. Более мощный, более расчетливый. А еще лучше я бы его убил.
Потому что было ясно, что Анджело Леоне был садистом, а не отцом.
1
АМОН, 23 ГОДА
Д
еда была частью жизни.
Бездыханное тело. Брызги крови. Пустые глаза.
К своему не столь нежному двадцатитрехлетнему возрасту я убил и замучил бесчисленное количество людей. Я ни о чем не пожалел.
Но боль Рейны Ромеро ощущалась как пуля в моем сердце.
Я почувствовал ее прежде, чем увидел, что она стоит там. Для случайных свидетелей вечеринка была в самом разгаре. Звенят стаканы. Алкоголь течет. На мероприятии присутствовали богатые и влиятельные лица, а также главы преступных организаций преступного мира.
Но я знал лучше. Я знал, что ее глаза были прикованы ко мне, и когда я наконец отвел взгляд от своего свидания, я заметил сердца, которые они все еще несли. Каждая клеточка моего существа жаждала пройти через комнату и подойти к ней.
Вместо этого я поцеловал Сакуру, модель, дебютировавшую на Неделе моды в Париже. Мне посоветовали «повидаться» с ней из-за связей ее семьи с якудза в Японии. Чтобы повысить свой имидж в организации. Как будто мне было похуй. Настоящая причина была гораздо более жалкой. Сегодня вечером она была со мной под рукой, чтобы удержать меня от какой-нибудь глупости.
И только когда я заметил Рейну, я решил пойти еще дальше и поцеловать Сакуру. Мне нужно было помешать Рейне смотреть на меня так, как будто она хотела меня.
Это имело неприятные последствия. Я чувствовал ее боль, как свою собственную, пронзившую мою грудь и перехватывающую дыхание. На ее лице появилось разбитое выражение. Она замерла, и я мог поклясться, что слышал, как разбилось ее сердце, прежде чем она повернулась и ушла.
Миссия выполнена. Но остался ли я на месте, как следовало бы? Нет, я этого не делал. Я последовал за ней. Мне нужен был еще один взгляд на нее – зная, что это неправильно – чтобы прожить остаток жизни.
Я ускорил шаг, используя отдаленное эхо ее шагов на улице как маяк. Что-то в воздухе изменилось, и я услышал безошибочный скрежет металла о металл. Я бросился бежать, мои ноги теперь двигались с невозможной скоростью. Не успел я пройти и квартала, как на меня натолкнулся худший возможный сценарий. Окровавленное тело растянулось на тротуаре. Маленькая фигурка Рейны запуталась между двумя машинами. Ее золотые кудри, спутанные от крови, резко выделяются на фоне тротуара. Веки прикрывают ее яркие голубые глаза.
Мой брат прижимал ее тело к себе, на его лице был ужас. Я не видел такого взгляда в его глазах с тех пор, как мы спасли его от похитителей — в синяках и с тысячей порезов на теле.
Это плохо.
Хрупкие конечности Рейны лежали под странным углом, ее лицо было смертельно бледным.
Паника сдавила мое горло, и на мгновение я застыл на месте. Не в состоянии двигаться. Невозможно дышать. Невозможно чувствовать.
Сердцебиение растянулось на долгие секунды, возможно, на минуты, прежде чем в моей груди вспыхнула ярость.
Бля, это не конец.
Возможно, она и закрыта для меня, но это не будет концом ее жизни. Она заслуживала жизни; Я заслужил смерть.
Проталкиваясь сквозь быстро растущую толпу, мой череп протестовал при каждом шаге, когда я приближался к ней. Мысль о смерти Рейны сжимала мое сердце и атаковала каждую клеточку моего существа. Это был страх, которого я не испытывал уже долгое время.
«Пусть она живёт» , — молился я тому, кто слушал. Позволь ей жить и забрать мою жизнь. Возьмите меня вместо этого.
Я скатился на тротуар. — Скорая помощь, — рявкнул я. «Кто-нибудь, вызовите скорую». Она была ангелом, истекающим кровью в жестокий, темный мир.