В палатку тотчас просунула голову Лилавати и сказала:
— Больше всего мы любим арбузы, Божена.
Валера вложил в руки девушки бутылку шампанского и подмигнув ей весело сказал:
— Ну, давай, отблагодари Синего за своё чудесное спасение, Боженка, а я пойду и отблагодарю за помощь сильфидов.
Как только он покинул палатку, она тотчас заходила ходуном и из неё стали доноситься громкие возгласы на польском:
— О, Божена, бывал я как-то в Кракове! Это было как раз в тот год, когда войска Чингисхана взяли штурмом Киев. Тогда-то я и послал этого жестокого придурка к чёртовой матери. Вообще-то я сделал глупость, мне нужно было отрубить ему голову, но тогда меня бы точно убили бы и я не встретился бы с тобой на этой горе. Когда-то мне очень понравилось в Кракове, красивый город, хотя и маленький, но больше всего мне понравились польские девушки, ведь я тогда уже не был монахом.
Божена отвечала ему между поцелуями:
— С ума сойти можно! Неужели ты правда древний китайский воин, Ли? У меня ещё ни разу не было такого парня. А ты действительно летающий воин?
Ли Вэй беззастенчиво врал ей в ответ:
— Ну, конечно же! О, это был мой любимый манёвр в бою, я подкрадывался к врагу прячась за облаком, а потом пикировал прямо в самый центр его боевого построения…
Слушая это враньё, Валерий Лодейников тем временем, держа в руке открытую бутылку шампанского, быстро высасывал из сильфов лишнюю астральную плоть, буквально впиваясь им в ладонь своими зубами. При этом у него чуть ли не дым валил из ушей, так быстро он всасывал её в себя. Теперь от точно знал, сколько её нужно отобрать от каждого и отпивая пару глотков шампанского после каждого, быстро расправился с астральными существами мужского пола. Они хотя и имели индийские имена, на индусов совершенно не походили. Зато гималайские сильфиды очень смахивали своим внешним видом индийских богинь-деви своими роскошными формами. Покончив с сильфами, он построил в ряд сильфид, отправив Лилавати в самый конец и на виду у ангелов, которые с безучастными лицами сидели на гребне скалы, принялся пить астральное молоко, как он сам и сказал со смехом. Когда же очередь дошла до Лилавати, оказавшейся в этой толпе двадцать седьмой, он громко сказал:
— Так, ребята, а теперь забирайте шампанское и летите отсюда подальше, нам с Лилавати нужно поговорить об очень серьёзных вещах наедине.
Сильфиды были настолько возбуждены и радостны, что оставили им ещё одну бутылку шампанского и смеясь убрались прочь, а Валера, обнимая летающую нагую красавицу за тонкую талию, подлетел вместе с ней к расщелине, в которой стояла, вернее ходила ходуном, красная палатка. Рядом с ней намело большой сугроб и он, решительно уложив на него Лилавати, воткнул обе бутылки с ледяным шампанским, которому всё же не давал замёрзнуть в лёд, в снег и приник поцелуем к её очаровательному белоснежному животику. Через несколько минут, когда всё лишнее астральное молоко было выпито им из тела этой астральной красотки с умопомрачительными формами, отчего оностало светиться лунным светом, он стал поить её шампанским, перемежая это дело поцелуями. Лилавати счастливо смеялась в ожидании ласк астрального воина и они вскоре последовали, но перед этим он бросил непочатую бутылку шампанского ангелам и громким голосом попросил их:
— Ребята, мне лень искать другое ложе, вы не поищите для себя другое место? Поверьте, с вашими подопечными этой ночью ничего плохого точно не случится. За базар отвечаю.
Глава 5
Очередной скандал в Гималаях
Любовные ласки были нужны Лилавати даже больше, чем шампанское, от которого она вскоре отказалась. Увы, но её сильф несколько десятков лет назад в одно прекрасное утро растаял в воздухе и с тех пор она была одинока. Сильфида сказала об этом Валере без малейшего сожаления и добавила, что Арун был так стар, что помнил ещё Александра Македонского. После этого они уже больше ни о чём не разговаривали, ну, разве что Лилавати сказала ему, что чувствует себя совсем юной сильфидой, ещё не знавшей любовных ласк. Лучше бы она этого не говорила, если хотела, чтобы астральный воин отнёсся к ней, как юной девушке, так как в итоге превратила своего нечаянного любовника в какого-то обезумевшего от длительного воздержания кентавра. То, что вытворяли в палатке Божена и Ли, которые вели себя крайне нескромно, было пустяками по сравнению с тем, что устроили на сугробе Лилавати и Валера. Однако, как бы то не было, но и они в конце концов уснули, сжимая друг друга в объятьях так, словно и во сне продолжали заниматься любовью.