Она посторонилась, сказала, цедя слова сквозь сигаретный дым:
– Проходите... Насчет Ольги, что ли? – И добавила иронически; – Долгонько раскачивались!
Не знаю, как Северин, а я слегка оторопел. Вобла тем временем продолжала все так же неторопливо:
– Сразу к ней пойдете? Тогда вот ее дверь. А если сначала меня будете опрашивать... допрашивать или как у вас это называется? – Она засмеялась сипловато, а потом закашлялась. – Тогда на кухню пойдем, К себе не приглашаю, не прибрано, на бюллетене я.
Не дожидаясь ответа, она повернулась к нам спиной. Мы с Севериным переглянулись, причем Стас недоуменно потряс головой, и пошли следом.
В кухне она походя швырнула окурок в консервную банку на плите (он пустил слоистый дымок и подспудно раздражал меня в течение последующего разговора, пока не погас). Уселась на табуретку спиной к окну, закинула ногу на ногу, так что халат разъехался почти неприлично, и строго спросила:
– Так что, допрыгалась наша Оленька? Никакого сочувствия к “Оленьке” я в ее словах не уловил.
– А почему вы решили, что допрыгалась, Нина Ефимовна? – ненатурально бодренько отозвался Северин, усаживаясь напротив нее. Я остался стоять в дверях, участковый и понятые толклись за моей спиной.
– Да тут полной идиоткой надо быть, чтобы не решить, – оскалилась Лангуева, достала из кармана халата новую сигарету, прикурила и снова закашлялась. Она вся зашлась прямо-таки в этом сухом лающем кашле, почти согнулась пополам и вдруг выбросила в мою сторону худой длинный палец с остро отточенным ногтем. – А ведь я... звонила вам... звонила... предупреждала...
– Кому вы звонили, Нина Ефимовна? – участливо спросил я и тут же понял, что показывает она не на меня, а на возвышающегося за мной краснощекого лейтенанта.
– Мне? – изумился тот. Лангуева наконец прокашлялась.
– Вам или другому – какая разница? – раздраженно ответила она. – В милицию звонила!
Северин легонько прихлопнул ладонью по столу.
– Так. Давайте по порядку. Когда и зачем вы звонили в милицию?
– Когда звонила? Да позавчера! Сразу, как случилось, так и звонила.
– Что случилось? – терпеливо спросил Северин.
– Как “что случилось”? – поразилась она. – Ну и порядок у вас там, в милиции! Неужто вы никогда не фиксируете, когда вам граждане звонят с сигналами?
– Фиксируем, Нина Ефимовна, конечно, фиксируем, – успокоил ее Северин, оборачиваясь вопросительно к участковому. Тот смущенно пожал плечами:
– Первый день после отпуска. Не в курсе пока еще...
– Вот! – торжествующе воскликнула Лангуева, – Он не в курсе! А Ольга-то жива, нет?
– Не жива, – коротко ответил Северин. И снова попросил: – Давайте по порядку. Что же случилось, после чего вы звонили в милицию?
– Допрыгалась, значит, – пробормотала вобла себе под нос. – Так я и думала. – И совершенно без всякого перехода начала: – Позавчера вечером, часов около восьми звонок в дверь. Один. Не к нам. Я, честно вам скажу, не любительница бегать открывать Ольгиным дружкам-приятелям, поэтому сижу у себя в комнате. Через некоторое время два звонка. Ну, думаю, нахал! Если тебе Ольга нужна, подождешь у дверей. Я-то сама никого не ждала, у меня все знакомые – люди приличные, сначала по телефону договариваются. И вдруг слышу – ключ в замке поворачивается! Вот это, думаю, новости! Выскакиваю в коридор и вижу его.
– Кого? – не выдержал Северин.
– Да откуда ж я знаю! – раздраженно ответила Лангуева. – Первый раз в жизни его видела! Перепугалась, конечно, маленько, но спрашиваю: “Вы к кому?” А он заявляет: дескать, Ольгин брат двоюродный и Ольга дала ему ключи, попросила вещи кое-какие забрать. А сам, подлец, зыркнул глазами по коридору и берется за ручку нашей двери – не той, откуда я вышла, а другой, у нас тут с мужем две комнаты. Ну я с испугу и ляпнула: это не ее дверь! А он: ах, извините, перепутал! Поворачивается к Ольгиной, ключ в замок вставляет и открывает...
Я услышал, как шумно вдруг задышал за моей спиной участковый.
– А вы?
– Что я? Бросилась к себе и заперлась. Думала, начнет рваться, буду в окно кричать.
– Значит, вы сразу догадались, что это не Ольгин брат?
– Да куда там! С такой рожей... Небритый, куртка грязная, штаны тоже...
– Погодите, – остановил я ее. – Про внешность поговорим отдельно. Пока, что вы делали потом.
– Когда он ушел...
– Еще раз извините, сколько времени он пробыл в комнате?
– Ну... Минут пять, десять. Да что я, засекала?! В общем, когда он ушел, дверь, значит, хлопнула, я подождала еще, а потом сразу к телефону, в 02 звонить. Приехали двое. Покрутились тут, замки понюхали, дверь подергали. Один спрашивает: может, правда, брат? И уехали. Эх вы... – снова укорила она участкового.