Северин, видимо, решил, что настало время задавать главные вопросы, ради которых мы пришли:
– Анна Николаевна, вы нам телефончик Альберта не дадите? И второго... Как его зовут?
– Сергеем. А вот телефончиков у меня нет, они мне сами звонят, зачем мне их телефончики?
– Ну, хорошо, – настойчиво гнул свое Северин, – а как они первый раз к вам попали?
– Бог их знает, – устало и равнодушно ответила хозяйка. Ей, похоже, наскучили эти глупые вопросы. – Позвонили, сказали, что насчет книг.
– Но они представились? Сказали, от кого?
– Может, и сказали. Да я запамятовала. Давно это было. Я увидел, что мой друг теряет уже понемногу терпение, и решил временно переменить тему:
– А Ольга как к вам попала?
Перемена, видимо, оказалась удачной, потому что Анна Николаевна впервые за время нашей беседы вдруг заулыбалась.
– Ох, эта Ольга!.. Шальная девчонка! Говорит, услышала их разговор, Алика и Сережи, в магазине услышала. А потом за ними пошла. Нат Пинкертон! Ну надо же! – И сейчас еще, как последней новости, радостно удивлялась хозяйка этому засевшему в памяти воспоминанию. – Прямо в дверь позвонила – здрасте, я ваша тетя! Я, говорит, в газете работаю. Все мне тут прибрала, обед приготовила. А про них все расспрашивала тогда, какую книгу да почем я им продала. Нет, вы только подумайте!..
– А в каком магазине? – спросил Северин. Теперь старуха на звук голоса удивленно повернулась к нему.
– Как в каком? В книжном магазине. Не в рыбном же! – Она снова беззубо заулыбалась собственной шутке.
– Это я понимаю, что в книжном, – бодро, стараясь попасть ей в тон, сказал Стас. – Мне чего интересно? В каком именно?
– А уж это я не знаю, – почему-то обидевшись, ответила хозяйка и подала Северину совет: – Да вы у Ольги спросите! Она скажет.
И тут мне в голову пришла интересная мысль. Я спросил:
– А вы сами, Анна Николаевна, куда носили книги?
– Да тут, рядом, – ответила она. – Из подъезда выйдете и направо. Можно пешочком, можно на троллейбусе одну остановку. На той стороне улицы, вы его сразу увидите. Туда и Адриан Серафимович ходил лет тридцать, покупал, а я уж потом ходила, покуда не ослепла, продавала...
Через четверть часа, поняв, что больше мы от нее ничего не добьемся, мы распрощались с Анной Николаевной, дав ей напоследок твердое обещание в ближайшие дни обязательно прислать к ней Ольгу, которая куда-то пропала, совсем не звонит. Потом мы вышли на улицу, сели в машину, проехали два квартала, развернулись, и Стас притормозил прямо перед большой, полной книг, витриной, над которой из неоновых трубок складывалась надпись: “БУКИНИСТ”. Я достал блокнот и сверился с записями. Это был тот самый магазин, где трудилась товароведом Нина Ефимовна Лангуева.
11
– О чем это говорит? – спрашивал меня Северин, корочкой аккуратно собирая подливу с тарелки.
– Ни о чем это не говорит, – ответил я с набитым ртом, верный привычке спорить со своим напарником. На самом деле, истина, конечно, была посередине: наше последнее открытие в равной мере могло оказаться перспективной версией и полным пшиком.
Мы сидели у открытого окна в кафе “Ивушка” и ели не переставая, как только могут есть с утра голодные, за день напахавшиеся, молодые, возбужденные работой мужики. Северин с ходу, не считая закусок, взял нам по два вторых, с серьезным видом объяснив удивленной официантке, что по Малинину и Буренину четыре вторых – это всего лишь две целых.
– Не скажи, не скажи, – благодушно бурчал Стас, наливая себе третий или четвертый стакан морса из запотевшего графина. – Тебе ли не знать: слишком много совпадений бывает только в плохом кино. А у нас с тобой кино хорошее. Высокохудожественное! Ну почему ты, Шурик, такой пессимист? Посмотри, что мы имеем, – с этими словами он перевернул руку ладонью кверху и положил на нее горошинку черного перца со своей тарелки. – Это Троепольская, в комнате которой все перерыто. А рядом мы имеем, – Стас оторвал кусочек от цветной салфетки в центре стола – антикварные книжечки минимум на четырнадцать тысяч...
– Книжечек мы как раз не имеем, – заметил я сварливо.
– Не придирайся, не придирайся, – почти ласково пропел Северин. – И тут же, рядом, на той же ладошке – Лангуева, которая с Троепольской в контрах пребывает и на которую журналисточка материальчик собирала...
Лангуеву обозначил кусочек хлебного мякиша.
– А это бабушка-старушка, – Северин поискал глазами, нашел в вазочке засохший черенок от яблока и положил его к прочим персонажам, – которая, между прочим, много лет ходила в магазин именно к Лангуевой. А это, – на ладонь отправилась сломанная пополам спичка, – наши друзья Сережа-Джим и Алик-Лошадь, которые с переменным успехом таскают-покупают у бабушки книжки и одновременно фигурируют в блокноте Троепольской, которая собирает материал на Лангуеву. Так что нам с тобой, Шурик, остается только прикрыть эту ладошку сверху другой ладошкой, потрясти хорошенько и вывалить фишки на стол!