— Ты, братишка, ешь, ешь, не стесняйся.
— До завтрака кормить не будут.
— Мы б тебе помогли б, но у нас скоро обед, а обед солдат обязан съесть сам.
— У тебя вон сколько на обед, ты, дружок, старайся.
— Тебе повезло, у других ни хрена нет, а тебе вон сколько привалило!
— Ты, братишка, ешь, ешь, не стесняйся…
Каждая реплика подкреплялась какой‑нибудь снедью, которая направлялась ему прямо в рот. Задача Третьего заключалась лишь в благодарном перемалывании пищи.
— Видишь, как твои товарищи о тебе позаботились: не пожалели самого вкусного и жирного.
— Что, запить? Сейчас запьёшь! Федулов, дай-ка нам компотика, запить. — Ефрейтор покопался в одном из пакетов и, воровато прикрываясь от офицеров спиной, принёс бутылку вина.
— Ну-ка оформи. — Старшина посмотрел на Дирижёра, тот резко подскочил, и в мгновение ока бутылка была открыта.
— Куделин, подай-ка кружку, а то нехорошо, дали всё, а снаряд забыли. — Старшина откинул руку в мою сторону, словно хотел дотянуться через стол. — Ты не стесняйся, я с тобой как с другом выпью, — успокоил он Третьего и подставил поданную кружку Дирижёру.
Тот быстро налил до краёв и присел рядом с одним из сержантов. Я тоже решил остаться на представлении до конца. В образовавшемся вокруг Третьего круге было ещё одно место, туда я и пристроился, но так как от сидения на корточках у меня быстро устают ноги, то я присел на коленки и стал, как из партера, наблюдать за этой трагикомедией. Старшина немного пригубил из кружки и поднёс её ко рту Мясорубки. Мясорубка молча покачал головой, как бы говоря: «Большое спасибо, но я не очень хочу пить».
— Что ты, не стесняйся, мне приятно тебе помочь! — произнёс старшина, словно он вот сейчас ослеп и оглох.
Мясорубка приоткрыл своё переполненное впихное отверстие, и Глухой принялся медленно, чтоб не выплеснуть через край, вливать «компот». По мере наполнения Мясорубки живительной влагой в отверстии стали образовываться проталины, и в скором времени горловина вновь опустела. И сразу же услужливые руки продолжили подавать новые деликатесы, но как только производительность Мясорубки падала, в неё вновь по глоткам вливали средство для смазывания шестерёнок. В результате на не моём уже рюкзаке осталось незначительное количество еды, а когда у Мясорубки на очередной протянутый в его сторону кусок начались рвотные конвульсии, старшина отвёл руку дающего в сторону и произнёс: «Ну, ты не видишь, что человек не может! Вообще, что вы на него навалились?!».
— Так мы ж, товарищ старшина, к нему от чистого сердца, видите, его хулиганы обидели, заставили насильно делиться, а мы что? Мы ничего! Мы у них отобрали и ему всё сполна вернули!
— Если вдруг его не к нам распределят, то кто за него заступится?!
— Вот мы и помогли ему всё это спрятать, чтоб больше на его родное никто не зарился!
— Ладно, я вас понял, вы всё сделали правильно по чести солдата. Ты тут у себя приберись, а мы уж пойдём, покомандуем. — Наши командиры встали, за ними поднялись и мы.
Лица временных начальников отливали озорным задором, глаза сияли шалостью, которая удалась. Я получил полное удовлетворение, Третий — справедливое возмездие, а все мы — правильное учение. Проще говоря: «Один будешь жрать — подавишься!».
— Так, все, слушай мою команду. Посмотрите направо. Видите контейнер?! — Только что такой свойский старшина снова превратился в командира. — Остатки пищи выбросить в контейнер, оставшиеся вещи собрать в ваши котомки. Перекур пять минут и подготовиться к построению.
Когда мы курили и бурно обсуждали произошедшее событие, я увидел одиноко лежащий на земле мой бывший рюкзак, на котором красовались остатки недоеденной пищи, а рядом бесхозно лежала серая замятая куртка. Мой взгляд заметался по нашей толпе, затем я перекинул его на другие подразделения. Третьего нигде не было. Я подошёл к старшине и доложил.
— Товарищ старшина, очкарик пропал.
— Ты плохо знаешь своих товарищей, — подзадорил он.
— Почему?!
— Потому что доблестный и добросовестный солдат всегда выполняет приказания своего командира. — Смех сержантов поднялся над нашей поляной и полетел в разные стороны. — Ему было приказано избавиться от лишних остатков пищи, вот он от них и избавляется. — Смех усилился, а старшина, взяв меня своей сильной рукой, повернул в сторону контейнера. — Видишь, дорогой, вон то говно, а говну должно быть где? В параше! Я вижу, тебе быть сержантом. Учись управлять не рассуждая.