Гири было интересно, насколько заметным было со стороны его замешательство. Утверждать, что идеологический фактор имеет решающее значение над огневой мощью! Конечно, это имело значение, но ничто из того, что Гири видел с тех пор, как принял командование, не указывало на то, что Синдикат были настолько плохо мотивирован и организован, чтобы нематериальные факторы привели к победе даже при равных силах.
— Капитан Фалько, этот флот одержал победу над значительными силами Синдиката у Калибана. Они сражались не очень хорошо, но они сражались.
— Я видел записи этой битвы, — заметил Фалько. — Преклоняю голову перед вашими усилиями. Но посмотрите, как мало кораблей мы потеряли. Синдикат сражался так плохо, потому что был поражен нашим моральным превосходством!
— Они были поражены нашим численным превосходством и умелым использованием древних тактических ходов, к которым они оказались совершенно не готовы, — поправил его Гири. — Учитывая то, что мне довелось увидеть, Синдикат будет сражаться, даже если окажется лицом к лицу с более сильным противником, даже тогда, когда здравый смысл будет кричать, что лучше не провоцировать флот, способный уничтожить целые планеты.
— Никто и не говорил, что наши враги умны, — сказал Фалько с улыбкой. — Наша цель — спровоцировать и разбить флот Синдиката, и если они поспешат на верную смерть — что ж, тем лучше.
— Моя цель заключается в том, чтобы привести этот флот домой, на территорию Альянса, в сохранности, насколько это возможно, — твердо сказал Гири. На мгновение он подумал, а не стоит ли сказать Фалько о том, что на борту «Неустрашимого» находится ключ к гиперсети Синдиката, но тут же отбросил эту идею. Опираясь на то, что ему стало известно об этом человеке, он просто не считал возможным доверить ему столь важную информацию. — Надеюсь, мы нанесем Синдикату значительный ущерб по пути, но задача номер один — привести флот домой.
Фалько уставился на Гири на сен раз действительно пораженным взглядом.
— Вы не можете пренебречь возможностью вступить в бой.
Гири встал и, медленно обойдя каюту, остановился напротив Фалько.
— Почему?
— Это… Это же флот Альянса.
— Именно. — Гири бесстрастно глядел на Фалько. — И у меня нет ни малейшего намерения подвергать его опасности без причины. Это будет только на руку Синдикату. Как я уже сказал, мы, по возможности, сами будем выбирать время и место битвы.
— И это Блэк Джек Гири!
— Да, я — Джон Гири, и я не собираюсь без причины жертвовать кораблями этого флота и их командами.
Лицо Фалько посуровело.
— Невероятно. Когда капитаны кораблей флота голосуют…
— В моем флоте курс действий не определяется голосованием, капитан Фалько.
Это, казалось, поразило Фалько сильнее, чем все, что было сказано до этого. Гири все больше убеждался в том, что, как и недавно почивший адмирал Блок, Фалько тратил все своп усилия на политические игры, призванные определять исход подобных совещаний, вместо того чтобы сконцентрироваться на тактике и стратегии. Его величайшие победы, вероятно, имели место на подобных конференциях, а не на поле боя. Фалько заговорил медленно и отчетливо, словно стараясь получше донести до Гири смысл сказанного:
— По традиции, курс действий флота должен определяться с учетом коллективной мудрости и опыта его командиров.
— Традиции. — Гири покачал головой, меряя шагами каюту. — Мне кажется, что я имею лучшее представление о том, каковы были обычаи флота раньше, чем вы. Например, устав. Например, порядок и дисциплина, слаженность в бою. Я командующий офицер флота, капитан Фалько. Я буду прислушиваться к советам и принимать во внимание предложения, но я и только я буду решать, что этот флот будет делать, а что — нет.
— Вы должны уважать командиров кораблей флота.
Гири кивнул.
— Полностью с вами согласен. Однако уважение не означает игнорирования мной моих обязанностей по принятию важных решений.
— Я настаиваю на соблюдении командных традиций, появившихся во флоте за время постоянных военных действий. — Его гордый и упрямый вид указывал на то, что Фалько явно не собирался отступать. Внезапно до Гири дошло, что именно таким образом Фалько вел себя во всех своих сражениях, просто отказываясь признавать, что лобовая атака далеко не всегда ведет к успеху. Как это ни странно, он действительно искрение верил в то, что подобный образ действий был единственно правильным.
Поэтому Гири заговорил осторожно, тщательно выбирая выражения.
— Я глубоко уважаю офицеров, с которыми мне довелось служить. Я также глубоко уважаю традиции флота. Однако я обязан исполнять свои обязанности наилучшим образом, в соответствии с правилами и уставом флота. Я перепроверил данные, и ни правила, ни устав ничего не говорят о том, что решения должны приниматься коллективно.
— Глупо слепо подчиняться правилам, которые давно устарели перед лицом постоянной угрозы, — заявил Фалько.
Гири были знакомы эти слова. Фалько не раз произносил их в своих речах, направленных против правительства Альянса, до того как попал в плен.
— Хорошо это или плохо, капитан Фалько, но я глубоко чту эти устаревшие правила, и настаиваю на том, чтобы флот их соблюдал.
— Повторяю, я настаиваю…
— У вас нет полномочий на то, чтобы настаивать на чем бы то ни было. Я старший из присутствующих офицеров. Командование находится в моих руках. Я считаю, что командование, основанное на голосовании, не является хорошей идеей, и не собираюсь этого делать. Это окончательный ответ. — Фалько открыл было рот, но Гири требовательно спросил: — Я выслушал ваше предложение. Что-нибудь еще?
Фалько побагровел. Наконец он тоже встал.
— Я посмотрел план планетарных бомбардировок. После того как мы закончим, останется много нетронутых объектов. Нам необходимо уничтожить все ресурсы Синдиката в этой системе.
— Я уничтожаю только промышленные, поенные и правительственные объекты, капитан Фалько.
— Вы оставляете в живых рабочую силу, которую будет использовать Синдикат. Мы должны уничтожить всех, кто способен работать на военную промышленность Синдиката.
— Уничтожить? — переспросил Гири. — Другими словами — убить?
Фалько непонимающе уставился на Гири.
— Мы воюем за все, во что верим, капитан Гири. И мы не можем позволить политическому расшаркиванию встать на пути того, что должно быть сделано, чтобы защитить наши дома и семьи.
— Политическому расшаркиванию? Так вы это называете? Думаете, это единственное, что стоит между нами и массовым убийством мирного населения этих планет, капитан Фалько? — тихо спросил Гири.
Фалько же, в свою очередь озадаченный вопросом, заговорил с Гири, словно с ребенком:
— Они являются частью военной машины Синдиката. Мы можем победить только путем уничтожения всех составляющих ресурсов Синдиката.
— И вы действительно верите в то, что подобные действия отражают то, во что мы верим? Что наши предки будут благосклонно смотреть на массовые убийства? — спросил Гири.
— Синдикат поступал много хуже!
— И именно поэтому мы с ним и воюем, не так ли? — Гири разрубил рукой воздух. — Я не буду зверствовать, и до тех пор, пока я командую этим флотом, не допущу бессмысленной жестокости. По этим планетам будет выпущен лишь один залп кинетических снарядов в ответ на действия Синдиката. Будут разрушены военные, промышленные и правительственные объекты. Все.
Казалось, Фалько разрывался между изумлением и возмущением.
— Я слышал, вы помиловали пленников Синдиката, но не мог поверить в то, что вы настолько мягки.
— Мягок? — Гири заметил, что это слово поразило его. — Я не испытываю проблем в том, чтобы сражаться с врагом. И если вы действительно слышали о том, что произошло у Калибана, то вам должно быть это известно. А что касается пленных, мне казалось, что двадцать лет в трудовом лагере должны были открыть вам глаза на преимущества обращения с пленными в соответствии с законами войны. — Он замолк, понимая, что спорить с Фалько дальше бессмысленно. Но он также понимал, что Фалько ухватится за любое проявление слабости. — Меня научили некоторым вещам, капитан Фалько, вещам, которые затем были утеряны. Я принес эти знания с собой из прошлого, чтобы помочь этому флоту сражаться лучше. Я также принес с собой взгляд на вещи, который может показаться устаревшим, но я, тем не менее, в него верю. И верю, что это сделает наш флот сильнее.