Я шагал и радовался тому, что так удачно выбрался из нашей комнатушки. Теперь оставалось выполнить вторую часть задуманного мною плана: незаметно подкрасться к ребятам и как следует их напугать.
Слева забелела кладбищенская стена. Из-за нее, словно привидения, раскинувшие руки, выглядывали кресты. Я поспешил свернуть направо, и вскоре стена и кресты скрылись за кустами бузины. Теперь нужно было умерить прыть и ступать, как можно осторожнее. Я остановился и прислушался. Вокруг все было тихо.
Кажется, никогда в жизни я не ступал по земле так бесшумно. Ни один сучок не треснул у меня под ногою, ни одну ветку я не задел плечом. Наконец на фоне звездного неба выступили среди ветвей очертания развалин.
Встреча во тьме
Я ступал так осторожно, что даже сам не слышал собственных шагов. Но — странное дело — не возникали в тиши и голоса ребят. Только ветер… Только шелест листвы и поскрипывание веток… А между тем я уже вплотную подошел к кирпичной стене и был уже совсем рядом с входом в электростанцию. Может быть, ребята еще не пришли? Может быть, я опередил их? Ну что же, тем лучше. Я спрячусь где-нибудь в уголке и подожду. Наверняка они появятся с минуты на минуту… Ящерицей проскользнул я в темную дыру входа и притаился в темноте.
Прошло, должно быть, минут пять. Я стоял не шевелясь. И вдруг смутный страх начал закрадываться в сердце. А что, если ребята передумали и не придут? Что, если мне всю ночь придется проторчать здесь, среди мрачных развалин? Так подумал я и в тот же миг совсем близко услышал голос:
— Эй, кто здесь?..
Этот грубый басовитый возглас показался мне чем-то знаком. Я вздрогнул, решив, что вопрос относится прямо ко мне. Как вдруг — тоже совсем рядом — раздался другой голос: высокий, чуть хрипловатый.
— Сюда, сюда… Я давно вашу милость поджидаю.
— Кто такой? — опять спросил грубый голос.
— А вы меня не пытайтесь вспомнить, гражданин Сивый… — прозвучало в ответ, и тот, кто говорил это, захихикал. — Я… хи-хи-хи… на вашем пути не попадался. Я вас знаю, потому что… хи-хи… вы человек всегда были заметный… А я…
— Что ты там бормочешь? — перебил бас. — Какой я тебе Сивый?
— Да ведь вас так господин майор Гардинг называли… хи-хи… Сивый… Я это помню… Что же… хи-хи-хи… отказываться?
— Ты, друг, видать, не в своем уме…
Я уже понял, что разговаривают за стеной, совсем недалеко от меня. Я не знал, кто такой этот Сивый, чей голос показался мне почему-то знакомым. Не знал я, кто был тот, другой, хихикающий визгливо и неприятно. Я собрался уже потихоньку выбраться из развалин, как вдруг новая фраза словно бы пригвоздила меня к месту.
— Как же, как же, господин Сивый… В своем уме… хи-хи. Можете сами убедиться… Помню, как сейчас… На этом самом месте… Вы при полном своем партизанском обличье передали коменданту господину майору Гардингу карту-обозначение, как в болотах пройти. К партизанам, значит… Так вы тогда и сказали майору, гражданин Сивый: «Задание ваше выполнил. Здесь все тропы в болотах указаны…» Господин майор… хи-хи… хорошо говорил по-русски… Помню я еще имя командира отряда — Павел… Вересов как будто по фамилии… Вы, господин Сивый, тогда еще обещали майору… хи-хи… собственноручно того командира прикончить…
Будто гром грянул над моей головой. Там, за стеной, на краю овражка, всего в каких-нибудь десяти шагах от меня, стоял тот, кто выдал фашистам отряд Павла Вересова!.. Он был здесь, рядом!.. В первое мгновение я даже не поверил своим ушам. Уж не снится ли мне все это!..
— Так ты, видать, большой пост занимал при майоре Гардинге.
— Я-то… Да что вы. Обыкновенный полицейский.
— Странно… Очень странно. Полицейский… В этом городе. И приехал сейчас! Не побоялся!..
— А чего мне бояться? Меня тут никто и не помнит… Я… хи-хи… недолго здесь пробыл… Приехал сестру навестить как раз накануне войны. У меня выбора не было… Или… хи-хи… в полицию, или в Германию на работы. А сестру мою вы, господин Сивый, как здешний старожил, должны были бы знать. Липатова Аграфена.
— Ну как же, как же! Феня Липатова… Так она же померла!
— В точности говорить изволите. Отдала душу… Да я-то в тюрьме этого не знал. А как освободился, написал сюда письмо. Ответа нет. И вот приехал. А она, пожалуйте, приказала долго жить…
— Так ты, значит, из тех самых мест…
— Из тех самых, откуда ж еще… Хи-хи… Из тех самых, где Макар телят не гонял. Вот теперь срок свой отбыл… Хи-хи…
Словно от какого-то внезапного толчка сковывавшее меня оцепенение вдруг рассеялось. Бежать!.. Мчаться подальше от этого страшного места, где в кромешной тьме сошлись бывший фашистский шпик и бывший полицай, — вот что было моим первым порывом. Ведь стоит мне только сделать одно неловкое движение, как те двое кинутся сюда, обыщут все закоулки… Я уже поднял ногу, чтобы, опустив ее, начать потихоньку пробираться к выходу, как вдруг сердце мое — тук-тук! — стукнуло тревожно и беспокойно. «А Женька? — спросило оно. — Как бы на твоем месте поступил Вострецов? Разве он или Митя стали бы трусливо удирать, зная, что только они могут открыть имя предателя? Тук-тук-тук!.. Нет, ни Женька, ни Митя, ни молчаливый Игорь, ни маленький выдумщик Федя, ни толстый Тарас, ни застенчивая Настя — никто из твоих товарищей-следопытов не подумал бы в эти минуты об опасности. С каким презрением отвернулись бы они от тебя, если бы узнали, что ты трусливо удрал, когда надо было непременно увидеть предателя, чтобы потом, узнав его в лицо, указать на него всем, всем людям и крикнуть громко: «Вот он!..»