— А как Виталий Васильевич? Не болеет? Ну, это случается в его возрасте. Ведь ему, считайте, уже восемь десятков… Ах, даже восемьдесят один! Преклонный возраст. И то, что он чувствует себя молодцом, конечно, ваша заслуга. А он сейчас дома? Нету? А где же, если не секрет? Ах в санатории… Да так, дела, дела… Экзамены на носу… А как же! Конечно, готовлюсь… Мария Ивановна, может быть, вы можете сказать… Кто у нас в доме жил в 1905 году?
Снова наступило продолжительное и тягостное для нас с Женькой молчание. Видимо, Мария Ивановна объясняла что-то Володе.
— Вот что, братцы, — произнес Володя, вернувшись. — Мария Ивановна и сама толком ничего не знает. Рассказать об этом может только сам Виталий Васильевич. Они сейчас живут на Кутузовском проспекте… Да я сейчас вам адрес напишу.
Он вырвал из блокнота листок и написал на нем адрес и телефон.
— Вот возьмите. Только Купрейкину нужно звонить не раньше четырнадцатого. Он сейчас находится в санатории.
К выходу нас провожала Светланка. Она все еще чувствовала себя виноватой и объясняла, что никогда бы не испугалась нас, если бы по ошибке не приняла за приятелей Васьки Русакова, грозы Овражной улицы, Петьку Чурбакова и Кольку Поскакалова.
— Да вы их, наверно, знаете, — убежденно сказала девочка.
Но мы с Женькой оба одновременно пожали плечами. Ведь мы понятия не имели, что на Овражной живут ребята, которых следует опасаться.
Светланка вышла следом за нами на крыльцо. Она стояла и рукою махала нам вслед.
— Приходите обязательно!..
— Придем, — пообещал Женька, сбегая с крыльца.
Снова мы очутились на улице. Все так же она уходила вдаль, прямая, с облетевшими еще осенью деревцами, словно воткнутыми в наваленные сугробы. Но теперь, когда я узнал о существовании Русакова, она сразу же показалась мне чужой и неуютной. Чудилось, будто из каждой подворотни могут выскочить мальчишки, которых даже сам рослый и бесстрашный Володя называл бедовыми. Ой как же туго тогда придется нам с Женькой!..
— Жень, — произнес я, плохо скрывая страх. — А что, если Васькины ребята на нас нападут?
— Ну и что же? Мы возьмем да и расскажем им, для чего ходим и кого ищем.
— Они тебя и слушать не станут… Надают по шее…
— Эх ты, трус! — с презрением произнес Вострецов. — Ваську испугался. Подумаешь!..
Он повернулся и зашагал по тротуару не оборачиваясь. А я смотрел ему вслед. Конечно, страшно, очень даже, было встретиться с Васькой и его компанией, но еще хуже было слышать от Женьки такие обидные слова.
— Постой, Жень! — крикнул я. — Подожди!..
Он остановился.
— Чего тебе?
— Ладно, Женька, не обращай внимания. Я с тобой буду. Искать, так уж вместе. Сам ведь говоришь — идущий вперед — достигнет цели…
— Верно, Серега. Что же Васька не человек, что ли? Не поймет, какое у нас важнейшее задание?
Мы зашагали дальше вдвоем.
— Жень, а что такое сессия?
— Это у студентов экзамены так называются. У нас сосед, Игорь, тоже в институте учится. Так у них там каждую зиму и каждое лето экзамены.
— Два раза? — не поверил я. — А сопротивление материалов что такое?
— Это я не знаю, — признался Вострецов. — Нужно будет спросить у Игоря.
Неужели нашли?
Что такое сопротивление материалов, я вечером узнал у отца. Он объяснил, что есть такая наука о прочности разных строительных конструкций, деталей машин, самолетов и прочего.
— Вот возьмем, например, мост, — говорил отец. — Чтобы его поставить, нужно тоже знать эту науку. Материалы изнашиваются в процессе работы. И чтобы продлить их службу, нужно как раз и изучать сопротивление материалов.
Когда я уже лег, отец неслышно подошел ко мне и доверительно спросил:
— А где это ты целыми днями гоняешь, нельзя ли узнать?
— Задание у нас с Женькой есть. От исторического кружка. Пап, а почему называется сопротивление материалов? Ведь в той науке про расчеты только.
— Не только про расчеты, Сергей. Чем больше материал испытывает нагрузки, тем больше он этой нагрузке сопротивляется, не хочет уступить и разрушиться. Конечно, каждый материал сопротивляется по-разному. Дерево, например, меньше выдержать может, чем железо. А железо меньше, чем сталь…
Снилась мне в ту ночь какая-то путаная неразбериха. То громадные мосты, по которым с грохотом и свистом мчались курьерские поезда, то самолеты, взмывающие в высокое синее небо. А утром приснилось, будто Женька стоит надо мной и говорит: «Пойдем, Серега, к подполковнику Белецкому. Я его самолично взял в плен, и он сейчас нам скажет, где у него спрятаны красноармейцы».