Люди в солдатских шинелях между тем залегли, пользуясь каждым сугробом, каждой снежной яминкой, и снова открыли огонь. Полковник, укрывшись за выступом стены, подавал команды.
Опять полетели щепки от ящиков, бочек и телеграфных столбов. Но теперь защитникам Овражной улицы было уже не до смеха; шальные пули попадали не только в дерево, в железо и в булыжные камни, но и в людей. С баррикады солдатам отвечали редкие выстрелы — рабочие берегли патроны.
С баррикады было хорошо видно, как солдаты перебегают с одного места на другое, от подворотни к подъездам. Они снова открыли ураганный огонь, и Захар Тихонович увидел, что лежавший рядом с ним Гриша Рубакин схватился за голову, страшно застонав. Людмила метнулась к нему, не страшась выстрелов, подхватила на руки…
Коростелев был ближе всех. Он тотчас же кинулся к ней на помощь. Он еще не верил, что с Гришей может стрястись беда. Очутившись рядом, он принялся тормошить его. Но голова Рубакина с начинающими уже стекленеть глазами моталась из стороны в сторону…
И тогда Захар увидел, как Людмила порывисто схватила Гришину винтовку и стала посылать пулю за пулей в приближающиеся к баррикаде солдатские шинели.
И тут уж я не выдержал и закричал во все горло:
— Женя! Так это ее тогда, в детстве, видел Леонид Алексеевич!.. Помнишь, он нам рассказывал…
— Конечно, помню, Серега! — взволнованно откликнулся Женька. — Это была она, Ольга!..
Фотография на стене
Уж не знаю сейчас, откуда пронесся слух, что Ваську Русакова, Кольку Поскакалова и Петьку Чурбакова задержала милиция: они вроде ограбили магазин, то ли продовольственный, то ли промтоварный. Но как бы там ни было, а я эту новость воспринял с радостью. Ведь теперь нам в наших поисках никто не сможет помешать.
На следующее утро я проснулся в великолепном настроении. Хотелось петь, кувыркаться и вообще делать разные глупости. С особенным аппетитом в то утро я позавтракал, с жадностью выпил стакан чая и поспешил в школу.
По-особенному ярким казалось мне мартовское солнышко. Оно напомнило мне, что приближаются весенние каникулы, а с ними и Неделя детской книги. В эти дни у нас всегда проводится какая-нибудь викторина, и тот, кому повезет, кто ответит на большинство вопросов, получит в награду какой-нибудь хороший приз, чаще всего интересную книгу.
На большой перемене Женька отозвал меня и Лешку в сторону и сказал, что сегодня нам непременно всей троицей, как только приготовим домашние задания, необходимо отправиться на Овражную и обойти оставшиеся дома.
— Давайте соберемся у Лешки, — предложил я. — От него до троллейбусной остановки идти ближе.
Женька кивнул, соглашаясь.
Мама дома уже дожидалась меня с обедом.
— Мой руки и за стол.
Я чмокнул мою драгоценную мамочку в щеку и побежал в ванную.
После обеда я сел за домашние задания. Их было совсем немного. Я решил приготовить их поскорее и пойти к Лешке. Но как назло, все правила вдруг вылетели у меня из головы, хоть плачь. Так всегда у меня бывает, если куда-нибудь торопишься. В конце концов я отложил приготовление уроков на вечер и побежал к телефону. Торопливо набрал Женькин номер и с трепетом стал дожидаться, когда мне ответят.
Трубку снял сам Женька.
— Я уже все выучил, Жень, — произнес я фальшивым голосом, потому что это была неправда.
— Как же это так? — послышался удивленный голос Вострецова. — Не может быть. Ведь всего только полчаса прошло…
— Долго ли умеючи!
— Ну, тогда подожди немного… Я сам тебе позвоню.
Делать было решительно нечего. Я слонялся по квартире, не ведая, чем бы мне заняться. Пришел на кухню, где мама мыла посуду, взялся ей помогать, в то же время прислушиваясь, не зазвонит ли телефон. Но он молчал. Наконец он затрещал, и я вышел из кухни.
Звонил Лешка Веревкин. Он сказал, что ждет нас с нетерпением.
— Я сейчас… прибегу! — воскликнул я и бросился надевать пальто, даже не вытирая рук.
Выскочил из дома, забыв застегнуть пуговицы, и помчался, сбивая прохожих, по улице Заморенова. А в душе моей остался пренеприятный осадок: ведь уроки-то я так и не выучил…
Вострецов пришел очень скоро, и мы все втроем отправились к троллейбусной остановке. Когда мы доехали до Овражной, я вдруг увидел на противоположной стороне улицы… Ваську Русакова. Я так и остолбенел, разинув рот, не в силах вымолвить ни слова. «Так это что же получается? — лихорадочно простучало в голове. — Значит, Ваську никто не задерживал?.. И все это были лишь пустые слухи?..» Но в то же время другая мысль засвербила у меня в мозгу: «Ну, теперь-то пусть попробует справиться с нами, ведь нас трое, а он один!..»