Мне захотелось тут же спрятаться за спину Женьки Вострецова. А он, вовсе не обращая на меня внимания, удивленно ответил:
— Герой гражданской войны Василий Иванович Чапаев.
Ну как же я мог об этом забыть? Ясное дело! Чапаев! А Иван Николаевич закрыл тетрадь и постучал согнутым пальцем по обложке:
— Вот в каких местах воевала та, кого мы ищем.
— А интересно, — с мечтательным видом произнес Женька, — сам-то Мещеряков Чапаева видел?
Руководитель кружка слегка пожал плечами.
— На этот вопрос мог бы ответить сам подпоручик Мещеряков… если бы остался жив. — И в его голосе я уловил саркастические нотки. — Но пока нас это интересовать не должно. Важно другое. Нам второй раз попадается имя Ольги и название улицы — Овражная.
— Так ее найти надо, Ольгу! — воскликнул я.
— Ну, ее-то вы, может быть, и не отыщете, — сказал Иван Николаевич. — Вы что же думаете, что за столько лет не наводили никаких справок? Ведь у нас под рукою музей «Красная Пресня». И там известно о ней, и в архиве… Но если мы с вами узнаем, в каком доме она жила, разыщем ее родственников, то все остальное прояснить будет уже не так трудно.
— И мы разыщем! — не задумываясь, воскликнул Женька. — Верно, Серега?
— Вот и я этого хочу, — кивнул с улыбкой Иван Николаевич. — Узнавайте. Но только с одним условием. — Он поднял длинный палец с необычайно продолговатым ногтем. — О докладе не забывайте ни на мгновение.
Бабушка Ксения
Когда мы вышли на улицу и направились к станции метро, Женька был возбужден до крайности и говорил не переставая.
— Ну, Серега, это тебе не мамонты или бронтозавры какие-нибудь!.. Еще один пунктик есть. А пока пройдем всю Овражную, их знаешь, сколько появится, этих пунктиков! — Он помолчал с секунду, почесывая переносицу, а потом принялся рассуждать: — Давай, знаешь, как сделаем? Разделим улицу пополам. Ты пойдешь, скажем, там, где четные номера, а я по другой…
Но тут мы очутились под сводами станции «Киевская», я сунул двугривенный в щелку разменного аппарата и протянул Женьке пятак. Но свою мысль Вострецов развивал и когда мы сели в поезд, и когда вышли на станции «Краснопресненская». И потом, когда шли по улице Заморенова…
Распрощались мы с ним как всегда возле нашего подъезда и уговорились встретиться завтра утром и тотчас же пойти на Овражную. А с завтрашнего дня и начались наши приключения.
Я вышел из дома без пятнадцати девять. Женька появился минуты через две. Вид у него был донельзя озабоченный. Вместе мы пошли к троллейбусной остановке. Там собралось уже довольно много народу. Женька выбрал самого молодого из всех и обратился к нему:
— У вас нет спичечки?
Кудлатый парень без шапки с желтой сумкой на ремешке через плечо полез в карман брюк и достал зажигалку.
— А спичек нет?
Парень помотал головой. Ко в это время подкатил троллейбус, и очередь медленно всосала нас в салон.
— Зачем тебе спичка понадобилась? — спросил я, когда мы уселись на мягкие подушки сиденья.
— Жребий бросить. Кому какая сторона улицы достанется.
— Да ведь можно и так договориться. Вот ты какую хочешь?
— А ты?
— Ну, скажем, четную, — я вспомнил, что на четной стороне стояли низенькие домишки в два-три этажа.
За разговором мы быстро доехали до нужной нам остановки.
Домом № 6 оказалось невысокое строение в три этажа. Женьке достался огромный дом-новостройка этажей в двенадцать.
— Ух ты, — произнес я, окидывая этот дом взглядом и придерживая шапку, чтобы не упала. — Вот так домик. Пока ты его весь облазишь, я, пожалуй, успею несколько таких, как мой, обойти.
— Иди, иди, — с неудовольствием сказал Женька.
Но меня вдруг охватила робость. Я неуклюже топтался на тротуаре перед подъездом, не решаясь войти. Как-то неловко было стучаться в чужую квартиру и спрашивать, не здесь ли в 1905 году жила женщина, которую звали Ольга, а фамилии мы не знаем. Да на меня посмотрят как на сумасшедшего. И сумею ли я объяснить, кто она такая.
Я оглянулся, ища поддержки у Женьки. Но он уже исчез. «Лучше я его тут, на тротуаре, подожду, — подумалось мне. — И мороз слабый сегодня… Градуса три или четыре…»
— Ну что стоишь? — внезапно услышал я Женькин голос.
Он, хитрец, оказывается, стоял в подъезде и следил за мной. Ему отлично была видна моя нерешительная фигура.
— Раздумываю, с чего начать, — бодрым голосом откликнулся я. — Вот сейчас и пойду.
Я набрался храбрости и толкнул дверь.