— Лиза, хватит. Не неси ерунду. — Он потянулся к ней, чтобы успокоить, а девушка в ответ вся закрутилась, завертелась на своём стуле, издавая при этом ряд не совсем членораздельных кряхтящих звуков — но быстро "выдохлась" и, под взглядами прочих посетителей, поникла плечами. А потом так, не слишком это афишируя — "почесала" грудь, в которой от её этой бурной реакции что-то будто бы зашевелилось. Или же сердце снова выбилось из ритма. Она точно не смогла различить эти ощущения. — Я люблю свою жену. И у меня уже есть наследник. Ты. И мне неважно, что будет со всем этим моим "наследием" — когда я умру — можешь хоть в первый же день всё просадить. Можешь найти какого-нибудь помощника, который за тебя будет все дела вести.
Который её, рано или поздно, но кинет — хотя этого он говорить уже не стал. И опять заскрипел столовыми приборами о тарелку. Как только он мог в любой ситуации выглядеть так, будто это его не касается и всё вокруг вообще — пустяк?
— Мне надо напиться…
— Поступай, как знаешь. Ты — взрослый, самостоятельный человек.
Именно так она сделать и решила. Правда, вместо пива или чего-то покрепче заказала ещё два стакана этого молочного напитка. И за незамысловатыми беседами, мало касающимися планов на будущее, но нередко — дней минувших, когда и солнце светило ярко, а седых волос на голове полурослика было раз так в бесконечность меньше, они провели несколько часов. Пока за окнами уже не загудели айисовы колокола, дающие знать о том, что солнце пошло "в закат". Чтобы завтра, "на рассвете" — прозвонить снова, встречая собой новый день. Вот уже как шестнадцать лет прошло — а верные старым заветам люди так и не бросили эту привычку — молиться богу, который тебя уже не мог больше слышать.
Глава 10. Непреклонный. Часть 1
Утро началось стремительно. Утро началось звонко. И отнюдь не из-за колоколов почитателей мёртвого бога, не-а. В коридоре раздался хлопок лопающегося стекла — а следом за ним и ещё один, чем-то похожий звук… но более протяжённый и звонкий. С таким уже плоские стёкла обычно рассыпаются. Ну, а потом и вообще — хрумкающие звуки полились буквально струёй, на протяжении нескольких секунд…
— Ах *б твою мать, существо ты криворукое! — Раздался басовитый женский голос. — Расколотила, да? Всё расколотила?!
— Да не хотела я! Оно само завалилось!
Когда Малкой вышел из своего кабинета, чтобы узнать, что же там такое произошло — уж не воры ли какие берега попутали и решили сюда залезть — слуги уже скапливались в прихожей. Стандартной такой прихожей для этих всех особняков — с широкой лестницей, расходящейся на два балкона с дверями и коридорами. И на первом этаже, в дальнем закутке за перилами, что-то происходило. И ожидаемо, что в этом участвовала Шаос. С этой своей неловкой, зубоскалящей улыбкой, она наклонилась у осколков некогда презентабельной вазочки, но рыжая дворфийка по имени Бофла оттолкнула её, заставив девушку покачнуться и… и, если бы эта широкая лапища не схватила её за руку — то она бы наверняка упала. Прямо в битое стекло, которое было тут везде разбросано.
— Что за суета в начале дня? — Поинтересовался полурослик, цепляясь о балясины слишком высоких перил, из-за чего стал очень похож на пойманную в клетку седую обезьянку.
— О, это вы, господин? — Дворфийка заулыбалась — и лишь его присутствие спасло Шаос от получения хорошего подзатыльника. — Лёгкое недоразумение!
— Имя которому Шаос. — Проявил дерзость кто-то из слуг, сказав всё как есть.
— Жопу ты себе хоть не отрезала?!
Женщина с кустистыми бакенами, доходящими ей до самого низа челюсти, беспардонно развернула синеволосую девушку задом, оглядывая эти её дурацкие крылья и саму жопу под неприлично короткой чёрной юбчонкой и белыми труселями с клубничками. При этом под ногами её безжалостно хрустели осколки ажурного с позолотой сервиза.
— Н-неее…. — Сказала дамианка и взялась за хвост у самого основания, довольно хлёстким движением протягивая его сквозь кольцо пальцев — крови не было, так что, вероятно, она не поранилась.
Но когда больно тяжёлая и громоздкая стопка белья, которую она хотела на пару секунд пристроить на тумбочку, чтобы чисто вот перехватиться, стала разваливаться, задевая стоящую там же вазу, из-за чего она с дребезгом упала, а сама Шаос, испугавшись, отскочила на несколько шагов назад, пока спиной не ударилась о стеклянную дверцу серванта, в котором была расставлена декоративная посуда… В общем, разбила она всё, чего так или иначе смогла коснуться. И даже постельное бельё, которое она "помогала" нести в качестве своих обязанностей горничной — и то теперь было покрыто мелкой стеклянно-фарфоровой крошкой.
— Я могу помоть соблать тут всё… — Сказала она, глядя из-за плеча на то, как сначала та дворфийка, а потом и другие слуги приступали к уборке.
— Ты и так уже помогла. Иди лучше отсюда.
И замахнулась рукой, чтобы девушка испуганно отбежала, продолжая давить подошвами своих ботиночек битое стекло.
— Лиз! Поднимись ко мне, будь добра.
Мужчина вернулся в кабинет, занимая место в кресле… предварительно, ибо день уже начался хлопотно — наполнив себе бокал вина. Ждать же Шаос долго не пришлось — и девушка уже скоро вбежала в дверь, находясь в наигранно приподнятом настроении, чтобы "спрятать" за этим свой недавний косяк, унёсший за собой не одну сотню золотых.
— Ты меня звал?? А? А? Аааа??
— Ты сегодня какая-то слишком… О, освяти меня благой Айис, что ты на себя надела?
— Как сто? Я — голнитьная. Унифолму, сто ессё?!
— Я конечно старый, уже закостенелый человек, но это… это всё, что угодно, но не униформа служанки. Я бы не позволил своим слугам расхаживать в таком.
— Это потому сто ты их не тлахаешь! Тем плохо-то?!
По факту, цвета соответствовали. Чёрная юбка, чёрный же верх. Белые кружева… Даже фартук был, но… К тому, что юбки у неё обычно очень короткие (и эта не была исключением, из-за чего полурослик сумел разглядеть то, что бельё у неё имело рисунок в виде клубничек, просто пока она тут стояла и слегка покачивалась из стороны в сторону) — все уже как-то привыкли, но верх… Её животик был гол, а грудь закрывала всего лишь какая-то полоса ткани с оборками, да ещё и с вырезом в виде кошачьей мордочки. И мужчину буквально перекорёжило при виде своей дочери в чём-то таком.
— Как я выгляву? А? Мило?
— Мило, да. — Очень размыто ответил Малкой. И после короткой паузы добавил. — А ещё ты похожа на будущую жертву изна-ния.
— Нуууу! Я хотю йивотиком своим похвастаться, пока он плоский!
Плоским он у неё, опять же повторяясь, не был. Он был слегка выступающим, с этим её своеобразным телосложением. И притягательно мягким.
— Тем более ты знаес, у меня к этому им-му-ни-тет! — По своей манере это слово она растянула — и улыбнулась, слегка обнажив зубки. Как и сейчас, так и в большинстве случаев такая улыбка означала, что она в курсе того, что творит или говорит какую-то дичь, но ничего поделать с собой не может.
— Потому что ты сама готова раздвинуть перед ними ноги?
И пусть в исполнении отца это звучало особенно стыдно, но Шаос всё-таки низко кивнула, снова показав зубки в этой виноватой улыбке.
— Обессяю! Когда я пъиду домой — эта стигма не будет светиться! Не сегодня, это тосно. Ну, если только ты сам не сделаешь этого со мной… Тогда я согласна хоть пъямо тут и сейтяс!
— Хотелось бы верить… Подожди! Ты в этом собираешься куда-то идти?! Может быть, переоденешься?
— Нет, пап, нет! У меня сегодня — дамианская миссия! — Девушка подняла вверх палец, будто бы сказала что умное или важное. — Пойду Непъеклонного мыть! Не плотив, если конюх отнесёт мне ведло и швабву?