Карданов провел занятия с командой и отправился искать Бархатова. Ему хотелось поговорить с ним. Старпом брился, когда капитан вошел к нему в каюту.
— Одну минутку, я сейчас закончу. Присаживайтесь, — пригласил Бархатов.
— Не торопитесь. Я подожду. — Карданов опустился в тесное кресло.
Его внимание привлекла приколотая над столом фотография. Молодая, завитая «барашком» женщина, склонила голову на плечо к Бархатову. Такие фотографии частенько можно видеть в витринах третьеразрядных фотоателье.
Пока Бархатов, надувая щёки, скреб лицо безопасной бритвой, капитан разглядывал фотографию. Когда старпом повернулся, Карданов спросил:
— Жена?
Бархатов покосился на стенку, небрежно махнул рукой:
— Жена. Только не моя. Знакомая из Владивостока. Что, понравилась?
Карданов не ответил.
Старпом добрился, попрыскал на себя из мягкого хлорвинилового пульверизатора каким-то одеколоном с очень сладким и резким запахом, быстро вытерся полотенцем, и, придав своему лицу внимательно-почтительное и серьезное выражение, сел на койку напротив капитана:
— Я вас слушаю, Андрей Андреевич.
Карданов секунду помедлил, потом мягко проговорил:
— Вадим Евгеньевич, я сегодня наблюдал за работой на палубе. Почему вы так разговариваете с людьми? Так нетерпимо и грубо. Нужно ли это?
Бархатов выпрямился, почтительное выражение сбежало с его лица.
— А что вы, собственно, имеете в виду? — вызывающе спросил он.
— Разговор с Тюкиным, когда он уронил краску.
— Вот оно что… — Бархатов поднялся с койки. — Должен вам сказать, товарищ капитан, — начал он, сдерживая себя. — Должен вам сказать, что я уже вышел из того возраста, когда учат правилам хорошего тона. Кроме того, у каждого свои методы добиваться должного порядка на судне. Если вам угодно обращаться с разгильдяями, как с институтскими барышнями, то это дело ваше. И еще… Раз уже вышел неприятный разговор… Надо немного больше уважать своего старшего помощника. Я такой же капитан дальнего плавания, как и вы, и плаваю достаточно давно…
— Я не вижу ничего, чем мог бы обидеть вас, — спокойно заметил Карданов. Жаль, что вы меня не поняли, Вадим Евгеньевич. Нам надо идти с этими людьми в море. Вы моряк, и объяснять, какими они должны быть, мне кажется излишним.
— Прекрасно знаю. К сожалению, на вашем судне, — подчеркнул Бархатов, — сборище неучей и растяп.
— Сомневаюсь, что вы родились с капитанским дипломом. Наверное, тоже когда-то были новичком, не знали, как привязать штормтрап, и боялись смотреть на бурное море. Так почему же вы так много спрашиваете с других, впервые ступивших на палубу?
— Я таким никогда не был. Можете быть уверены.
— Слушайте, Вадим Евгеньевич, не нужно сразу занимать такую непримиримую позицию. Вы даже не познакомились как следует с командой, а уже поставили «штамп»: плохие. Мне хотелось бы, Вадим Евгеньевич, чтобы вы чувствовали ответственность за наших людей. У вас должна появиться гордость за человека, который под нашим командованием сделается настоящим моряком. И наоборот, вы должны чувствовать огорчение, если среди экипажа найдется лодырь и плохой моряк.
— Еще не хватало! — фыркнул Бархатов.
Карданов продолжал:
— Не надо обижать людей. Мы не сможем хорошо руководить людьми, если команда будет смотреть на нас с недоверием, раздумывать, правильно наше приказание или нет. Море этого не терпит. Есть начальники, которые самые неприятные приказания отдают так, что их приятно выполнить, а есть и такие, которые не в состоянии отдать даже самый безобидный приказ, чтобы не вызвать в подчиненном раздражения и не показаться заносчивым.
— К чему вы мне всё это говорите, Андрей Андреевич? Я не в первый раз на судне.
— Тем лучше. Будем учить людей. Постараемся сделать их нашими друзьями и настоящими моряками. Иначе трудно нам придется в тяжелый момент. Договорились? — дружелюбно закончил капитан.
— Подумаешь, преступление — обругал матроса, — пожал плечами Бархатов. — К тому же за дело. И тут же получил нотацию и выслушал целую лекцию о том, каким пай-мальчиком я должен быть. Нам некогда цацкаться с народом. Работать надо.
Капитан щелкнул зажигалкой, не спеша закурил, прищурившись взглянул на Бархатова:
— Я прекрасно понимаю вас. Вам наплевать на всё — на перегон, на команду, на самоходки. Перегнать, получить деньги и уйти на свое старое судно? А мне не наплевать. У нас есть время. И мы сделаем из этих людей настоящих моряков. И вы этим тоже будете заниматься…
— Нет уж, увольте. Мне эти нюансы непонятны. Я здесь старший помощник, обязанности мои определены уставом, и я их выполню. А ка́к мне разговаривать и относиться к команде — позвольте решить самому. Миндальничать считаю неуместным. Если человек нанялся матросом, то он и должен быть матросом, а не беременной бабой.