— У аппарата, — откликнулся Андрей Андреевич. — Прием.
В репродукторе послышался шум, потом знакомый голос Маркова сказал:
— Привет, Андрей Андреевич. Как дела? Знаю, что трудно. Всё знаю. Но дальше к югу есть проход. Готовьтесь принять вымпел. Сейчас будем выходить на вас.
— Иван Васильевич! Не ждал вас услышать. Какими судьбами?
— Сидел на Диксоне, следил за вашим продвижением. Первые суда каравана уже на Енисее, везут хлеб. Делаем заход. Следите.
Карданов бросил наушники и быстро вышел на палубу. Самолет шел на снижение. Казалось, он заденет мачты. Под фюзеляжем на длинной крепкой бечеве тянулся крохотный предмет, похожий на карандаш.
Самолет с ревом несся на «Ангару». Теперь он летел так низко, что можно было разглядеть склонившегося за штурвалом летчика. Недолетая нескольких метров до судна, он отцепил «вымпел». Красный пенал с веревочным хвостом кувыркнулся и упал точно на палубу.
— Есть! — закричал Федя Шестаков.
Боцман в два прыжка очутился у «вымпела». Он крепко держал красный металлический пенал, забитый с двух сторон деревянными пробками. Ведь там, внутри, свернутая в трубку, лежала калька авиаразведки.
Карданов вернулся в радиорубку и вызвал Маркова:
— Вымпел на борту, Иван Васильевич. Молодец летчик. Спасибо.
— Да, если бы не Виктор Дмитриевич, сидеть бы тебе здесь неизвестно сколько. Ну, счастливо. Всё время буду следить за вами. Торопитесь. Погода может испортиться.
Самолет сделал круг над судами, покачал крыльями в знак прощания и улетел. Он давно скрылся в облаках, а люди всё еще стояли на палубах, поднимая головы к небу.
Карданов проложил курсы по голубым пятнам чистой воды, отмеченным на кальке. По радио их передали на «Лангуст». Траулер взял «Шилку» на буксир. Можно было двигаться.
ГЛАВА XIII
По ледовой карте «Лангуст» быстро разыскал проход. Узкая полоса чистой воды, шириною в семь миль, лежала у самого берега. Теперь самоходки шли медленнее. Задерживал «Лангуст», который из-за поврежденной «Шилки» потерял скорость. Это беспокоило Карданова. Он почти не сходил с мостика, даже на вахте Бархатова, к большому неудовольствию старпома.
«Ну чего, спрашивается, торчит перед глазами? Не доверяет, что ли?» — раздраженно думал Вадим Евгеньевич.
Менялись рулевые, а капитан всё ходил и ходил от крыла к крылу. Десять шагов туда, десять обратно. Час, второй. В голове одна мысль: «Уменьшилась скорость каравана. Да еще потеряно десять часов во льду. Мы передвигаемся не по девять миль, как предполагали, а всего по семь».
Карданов зашел в рубку. Он взглянул на барометр. Синяя стрелка стояла на «переменно». Согнутым пальцем он постучал по стеклу. Стрелка чуть заметно качнулась влево. Тенденция к понижению давления! Скверно.
На штурманском столе — карта. По ней тонкой линией прочерчен курс. Капитан раздвинул ножки циркуля, принялся измерять расстояние. Ох, далеко еще до Енисейского залива! Снова вышел на мостик. Бархатов, хлопнув дверью, скрылся в рубке. Нечего двоим делать на мостике. Был бы еще туман, а тут ясная погода.
А погода была какая-то зловеще-ясная. Из-за малинового горизонта вырывались розовые растрепанные перистые облака. Серые тучи уходили на восток. Их очертания медленно менялись, увеличиваясь в размерах. Зато другая половина неба светлела, становилась зеленоватой. Белые клочки облаков неподвижно стояли над головой. Море, блестяще-черное как нефть, без единой рябинки, лежало неподвижно.
Володя Смирнов, подметавший мостик, сказал:
— Погода какая хорошая, Андрей Андреевич. Идем как по озеру.
Карданов не ответил. Матрос с удивлением посмотрел на него.
Лед кончился. Кругом — чистая вода. Пришло новое утро. Андрей Андреевич спустился в каюту. Он прошел через столовую. Команда оживленно завтракала.
— Кофейку? — спросила Тоня, увидев капитана. — Скоро придем на Енисей?
— Скоро, Антонина Васильевна, — усмехнулся Карданов. — Кофе пить не буду.
— Кто же такие вопросы задает в море, чудачка ты, право, — нахмурился Пиварь. Когда придем, тогда скажем.
В каюте Карданов не раздеваясь прилег на диван. Стук дизелей усыплял, но капитан лежал с открытыми глазами. Спать не хотелось. Нервы были напряжены до предела. Он ждал, что с минуты на минуту услышит торопливый топот по трапу, стук в дверь и встревоженный голос вахтенного матроса: «Вас просят на мостик!»
Почему-то ему вспомнился недавний разговор со Шмелевым. Он произошел, когда караван ожидал самолет. Карданов пришел в рубку. Облокотившись на телеграф, нахохлившись, стоял вахтенный Шмелев. Увидя Карданова, он обернулся.