Третий стол стоял около шкафа, и на нем Гриша раскладывал папки с текстами переводов и книги для перевода.
Здесь он не рисовал, а думал, читал, переводил с записью на диктофон.
В тумбе Гришиного стола Владик спрятал процессор компьютера, а плоский монитор обычно был прислонен к стене и не мешал Грише работать. Еще в тумбе стола прятался мощный комбайн – сканер-копир-принтер, которым Гриша тоже редко пользовался.
Но для оцифровки иллюстраций этот агрегат был очень удобен.
А еще в мастерской был уютный диванчик, на котором было удобно отдохнуть и даже поспать – Уля проверила.
Но в мастерскую она заходила практически только для уборки, или если ее туда приглашал Гриша.
Конечно, это было уже потом, и тогда иногда Уля позировала Грише, разместившись на большом столе, а пока что Гриша утром садился на велосипед и неспешно по лесной дорожке ехал в город у машзавода.
Проезжая по окраине города он подъезжал к строящемуся зданию хосписа.
Дину Утечкину найти было легко – там раздавались короткие и четкие распоряжения, и оттуда люди уходили быстрым шагом.
– Привет, Гриша. Как дела? Поговорим или ты хочешь уединиться?
Гриша располагался в дальнем конце здания, в совершенно пустом помещении с белыми стенами, раскладывал листы бумаги и открывал книгу – англоязычный оригинал.
В другой раз Гриша и Дина уединялись и Дина рассказывала ему о своих впечатлениях о Лондоне и Глазго – двух английских городах, где ей довелось пожить. Она рассказывала о своих ощущениях, об атмосфере, о старинных зданиях, о ресторанах и пабах и вообще о тех подробностях и «мелочах», которые так важны для разведчика.
И для художника.
– Ты сумел нарисовать молодую Диану на роликах, значит, сумеешь нарисовать и эти города, – говорила она, отходя к окну. – Вот смотри … нет, не смотри, а слушай! – здесь зелень совсем не такая, как там в любом сквере … Здесь она живая, естественная, дикая, а там настолько ухоженная и постриженная, что кажется искусственной …
И еще множество живых наблюдений об автобусах, о метро, о гостиницах и дешевых меблированных комнатах с почасовой оплатой, о портовых кварталах и пристанях, о различного рода бюро и конторах …
Иногда Гриша рисовал во время рассказов Дины и она, посмотрев свежий эскиз, вносила коррективы. Но чаще всего Дина удивлялась тому, насколько рисунок соответствует ее рассказу – или ее эмоциональному ощущению?
А потом Гриша включал отключенный телефон.
– Уленька? Как дела у вас? Я выезжаю. Целую.
Дома он отводил Улю в сторонку.
– Ты знаешь … Так странно … нет, не странно. Просто я работал и вдруг почувствовал, что тебя нет рядом. И мне так захотелось дотронуться до тебя … коснуться руки, коснуться твоих волос … И услышать, как Верочка пробует говорить … Милая моя Уленька …
– Ну, что ты, Гриша, что ты, успокойся … Мы же тут, мы с тобой …
– Я сдуру не взял твоего портрета, и Верочкина …
На следующий день Дина, зайдя в «мастерскую» Гриши, чтобы позвать его пообедать, увидела на подоконнике два небольших рисунка – портреты Ульяны и Верочки.
– Я слышала, у вас скоро новоселье?
– Да, скоро. И у меня там будет своя студия. Небольшая – метров тридцать, но совершенно отдельная …
ПЛАНИРОВКА
По планировке новая квартира Свиридовых несколько напоминала квартиру Скворцовых.
Входная дверь вела в просторный холл, из которого двери вели во все основные помещения. Прямо у входной двери можно было попасть в туалет, где несмотря на скромные размеры удалось разместить раковину и душевую кабину.
Дальше, справа, как и у Скворцовых, широкие распашные двери вели в столовую-гостиную, которая была отделена от кухни стеклянной раздвижной стеной.
А слева в коридоре подряд помещались двери в детскую, в комнату молодых и в спальню Свиридовых-старших. Напротив двери старших помешался второй санузел, но на этот раз в полной комплектации – ванна, унитаз, биде, умывальник, стиральная машина.
Дальше расположилась дверь в кабинет Свиридова – он был небольшой, всего около 15 квадратных метров, но отдельный.
Далее в торце холла двухстворчатая дверь вела в «добавочную» часть квартиры – из небольшого коридорчика через раздвижную стену можно было попасть в мастерскую Тони и Ульяны. А напротив стена коридора была полностью зеркальной для удобства работы модельеров.