Графиня Вронская“.
PS. — Не зная вашего личнаго адреса ни въ Парижѣ, ни въ Ривайерѣ, я посылаю мое письмо въ Кастельфлоръ“.
Сюзанна дважды прерывала свое чтеніе, задыхаясь, съ выступившимъ на лбу холоднымъ потомъ. Когда она кончила, она положила письмо подлѣ себя; страстный гнѣвъ заставлялъ дрожать ея руки. Ахъ! эта женщина! Сюзанна всегда ея боялась. Всегда! Итакъ Мишель видѣлся опять съ графиней Вронской. Онъ съ ней видѣлся, будучи уже женихомъ. Онъ ее еще любилъ, разъ одно присутствіе этого созданія „будило прошлое“,разъ онъ заботливо промолчалъ объ этой встрѣчѣ передъ Колеттой, разъ любимая имъ нѣкогда женщина осмѣливалась обращаться къ нему, какъ къ другу, единственному другу!…
Въ лихорадочномъ мозгу молодой дѣвушки мысли обгоняли другъ друга, сталкивались, переходя временами въ слова, фразы, „О! злой, жестокій! Онъ сказалъ, что онъ меня не любитъ, что никогда меня не полюбитъ, что я не сумѣю его понять!… И это еще раньше, чѣмъ онъ меня зналъ! Боже мой! какъ злы мужчины… и глупы! Можетъ быть эта Фаустина не красивѣе и не умнѣе меня. А у нея хватаетъ дерзости писать такимъ образомъ: „Мой другъ, мой дорогой Мишель!“ — какъ будто онъ принадлежитъ ей, какъ будто она имѣетъ право говорить „мой“! Какъ же я была безумна, думая, что Мишель меня любитъ. Я этому вѣрила… Да, я почти этому вѣрила. Я даже сама начинала его любить, коварнаго, собиралась дать ему замѣтить, что я его, можетъ быть, люблю; но я его не люблю. Ахъ, нѣтъ! конечно, я его не люблю. Я его ненавижу. Если онъ думаетъ, что я настолько унижусь, чтобы ревновать его къ графинѣ, онъ ошибается… Но все равно, о! все равно!…“
Въ своемъ гнѣвѣ бѣдное дитя не стремилось критически разобрать письмо, оторвавшее ее отъ ея еще неустойчиваго счастья, отдѣлить истину отъ возможныхъ преувеличеній, но въ особенности установить точную долю вины Мишеля. Она знала, что Мишель вновь видѣлъ графиню Вронскую, таинственнаго вліянія которой — какъ опасности во тьмѣ, — она инстинктивно опасалась, что онъ говорилъ этой женщинѣ о своей бѣдной маленькой невѣстѣ, что онъ говорилъ о ней съ презрѣніемъ; о!., это было ужаснѣе всего! Сюзанна не могла примириться съ этимъ пренебреженіемъ, высказаннымъ, довѣреннымъ посторонней личности. Насколько графиня Вронская должна была чувствовать себя увѣренной въ памяти Мишеля, чтобы призывать къ себѣ и въ такомъ тонѣ того, которому она нѣкогда измѣнила, котараго она покинула, презрѣнная!… Никогда бы она не рискнула на униженіе получить отказъ. Мишель отправится въ Барбизонъ, еще разъ увидитъ чародѣйку и тогда… Тогда онъ забудетъ когда-то перенесенную боль и забудетъ бѣдную маленькую Занну.
Тяжелое рыданіе приподняло грудь миссъ Севернъ, но вскорѣ безумный гнѣвъ осушилъ ея слезы, такъ какъ она услышала шаги, только что ожидавшіеся ею съ радостью. Она не хотѣла, чтобы палачъ видѣлъ слезы своей жертвы.
Палачъ совершенно не думалъ о графинѣ Вронской, о которой онъ къ тому же ничего не зналъ и которой онъ не подавалъ ни малѣйшаго признака жизни со времени встрѣчи въ Трувиллѣ; онъ увѣренно, какъ счастливый человѣкъ, открывалъ дверь. Онъ вошелъ съ глазами, свѣтившимися мягкимъ сіяніемъ.
— Наконецъ, вотъ и я! — сказалъ онъ. — Г-нъ Понмори увезъ Жака и м-ль Шазе въ своемъ автомобилѣ, я…
Но пораженный искаженнымъ лицомъ Сюзанны, онъ схватилъ ея руки:
— Моя Сюзи, что съ вами? — спросилъ онъ.
Она рѣзко высвободилась.
— Послушайте, Мишель, — сказала она, — письмо для васъ. Антуанетта мнѣ его дала, и я нечаянно его открыла. Возьмите вашу собственность.
Узнавъ почеркъ Фаустины, Мишель понялъ наполовину. Его первымъ движеніемъ было поклясться Сюзаннѣ, что онъ обожаетъ ее, единственно ее, невѣсту, и что никакой связи не существовало болѣе между этой женщиной и имъ, — но рѣдко уступаютъ первому побуждению… въ особенности, если оно хорошее.
Былъ ли онъ правъ, высказавъ свою обиду? но Мишель былъ оскорбленъ тономъ Сюзанны.
— Потрудитесь мнѣ объяснить, — сказалъ онъ, — какъ случилось, что вы распечатали письмо, адресованное мнѣ?
— Я вамъ сказала, что мнѣ передали это письмо и я его по ошибкѣ распечатала и… прочла его, потому что… потому что первыя слова возбудили во мнѣ желаніе прочесть остальное. Вотъ!… Но будьте спокойны, я не повторю подобнаго опыта.
— Вы прекрасно сдѣлаете.
Если бы Сюзи заплакала или только немного обнаружила свое горе, Мишель упалъ бы къ ея ногамъ, но вся трепещущая, въ ожесточеніи своей оскорбленной гордости, миссъ Севернъ сочла бы обиднымъ для себя выказать такую слабость.
Молча прочелъ онъ письмо отъ начала до конца. Можетъ быть для вида онъ продолжалъ пробѣгать его глазами. Сюзанна, раздраженная, произнесла опять со сжатыми зубами, хриплымъ голосомъ: