— Вы не поѣдете въ Барбизонъ, вы не поѣдете, я вамъ это запрещаю.
Треморъ поднялъ глаза и посмотрѣлъ пристально на молодую дѣвушку.
— Вы мнѣ запрещаете? — повторилъ онъ.
Затѣмъ онъ остановился, глаза Сюзанны блестѣли, ему казалось, что онъ видитъ въ нихъ слезу.
— Послушайте, — сказалъ онъ, стараясь взять ея руки, — не горячитесь такъ; это безуміе. Я слишкомъ поспѣшно разсердился, я былъ рѣзокъ, я… дайте мнѣ вамъ объяснить…
Она оттолкнула его съ нервнымъ смѣхомъ.
— Объяснить мнѣ, почему ничтожное дитя, какъ я, понимаетъ дурно такого великаго человѣка, какъ вы, не такъ ли? Я васъ благодарю. Достаточно, что вы объяснили это той ужасной женщинѣ!
Внезапно охлажденный, Треморъ отступилъ. Ахъ! такъ эта фраза, значитъ, обидѣла Сюзанну и она чувствовала себя униженной!
— Итакъ, — отвѣтилъ онъ, — вы допускаете, что я могъ сказать, я, что вы ничтожны и что вы меня плохо понимаете? Окажите мнѣ честь повѣрить мнѣ, что, если бы я васъ даже считалъ такой, я не настолько безтактенъ, чтобы дѣлать подобныя признанія графине Вронской.
Совершенно искренно Мишель совсѣмъ не помнилъ, чтобы онъ высказалъ подобную оцѣнку; онъ могъ говорить о своемъ прошломъ страданіи, о горечи настоящаго, но онъ конечно не забылся до того, чтобы унизить молодую дѣвушку, которая должна была носить его имя. Его воспоминанія о странной и краткой встрѣчѣ на дамбѣ Трувилля къ тому же не были особенно точны. Что онъ хорошо зналъ, это то, что въ тотъ часъ, когда графиня Вронская вызывала въ его воображеніи призракъ Фаустины Морель, онъ совсѣмъ не вспоминалъ маленькую отсутствующую невѣсту.
Почему Сюзанна не упрекала его за прошлое равнодушіе, почему не произнесла она въ гнѣвѣ ни одного слова, которое было бы хотя намекомъ на ея любовь?
— Вы ей не сказали также, что женитесь, потому что жизнь ваша разбита? Мнѣ то вы вѣдь это сказали! Я не такъ ничтожна, какъ это вамъ кажется, мой дорогой. И я умѣю читать.
Миссъ Севернъ поднялась во весь ростъ въ своемъ длинномъ платьѣ; съ каждымъ ея словомъ усложнялось недоразумѣніе, возрастало ея раздраженіе, звучавшее между тѣмъ фальшиво; Мишеля ея слова поражали въ самое сердце, уничтожая въ немъ приятное впечатлѣніе, очарованіе надежды, остававшіяся у него отъ предыдущихъ часовъ. Одно слово сблизило бы эти два существа, любившія другъ друга, однако это драгоцѣнное слово не выступало на уста ни одного, ни другого. Ихъ сердце страдало, но лишь словами раздраженной гордости выражалась жалоба раненаго сердца, а какъ легко въ такихъ случаяхъ вырастаютъ недоразумѣнія! Они ошибались, несчастные, и оба были неправы и оба — правы; въ этомъ то и заключалась тайна ихъ неразумной ссоры. Однако Сюзанна была такъ блѣдна, что Мишель испугался. Его невѣста можетъ быть его не любила, пусть такъ! но онъ то ее любилъ! Была ли боль, заставившая такъ поблѣднѣть молодую дѣвушку, страданіемъ тщеславія или горемъ, онъ чувствовалъ ея рану и хотѣлъ ее перевязать.
— Я васъ прошу, — сказалъ онъ еще разъ, — успокойтесь; я клянусь вамъ, что я не сказалъ графинѣ Вронской ничего такого, чѣмъ бы могло сегодня оскорбляться ваше достоинство. Я вамъ клянусь, что…
Она сдѣлала нѣсколько шаговъ, немного задыхаясь, но однако съ высоко поднятой головой.
— Къ чему такъ много словъ, — перебила она съ крайней заносчивостью. — Не думаете ли вы, что я хочу васъ удержать? Поѣзжайте въ Барбизонъ, мой милый, и вкусите тамъ возможное счастье… Пробудите прошлое!… Можетъ быть, этотъ разъ не появится никакой графъ Вронскій… Нужно остерегаться быть слишкомъ злопамятнымъ или слишкомъ гордымъ… Ступайте, ступайте… Это самое лучшее, что вы можете сдѣлать.
Эта язвительная насмѣшка вывела Тремора изъ себя.
— Ахъ! это лучшее, что я могу сдѣлать? — воскликнулъ онъ. — Ну — хорошо, я поѣду, вы правы, поѣду тѣмъ болѣе, что не могу понять этой вашей смѣшной гордости, которая можетъ разсматривать, какъ оскорбленіе себѣ, мой визитъ къ двумъ женщинамъ, очень одинокимъ и очень несчастнымъ. Что касается прошлаго, будьте покойны, ничто не въ состоянiи его пробудить, оно совершенно умерло… и мое сердце также! Я послѣдую вашему совѣту, Сюзанна, и завтра же поѣду въ Барбизонъ.
— Если вы туда поѣдете, Мишель, — возразила тот-часъ же, противорѣча себѣ, Сюзанна, у которой логика уступила мѣсто аффекту, — я вамъ клянусь, что все будетъ между нами кончено.
Мишель пожалъ плечами:
— Это совершенно ребяческая выходка, то, что вы сейчасъ сказали, вы это такъ же прекрасно знаете, какъ и я.
— Ребяческая выходка? я не думаю; я выйду замужъ за кого нибудь другого.