И однако? Однако Мишель выбралъ свободно свою невѣсту. Графиня Вронская была вдова, и Мишель это зналъ въ ту минуту, когда онъ письменно, въ одно и то же время корректно и мягко, немного холодно и дружески, просилъ руки Сюзанны Севернъ.
Это значило, что онъ уже не любилъ графиню Вронскую! Ничего, вѣдь ничего на свѣтѣ не обязывало тогда Мишеля жениться на маленькой кузинѣ, которую онъ едва зналъ и которой былъ почти неизвѣстенъ.
Сюзанна старалась такимъ образомъ разумными разсужденіями успокоить себя, слушая разсѣянно болтовню Май. Она себѣ говорила еще, что Мишель не былъ равнодушнымъ женихомъ прежнихъ дней; она вновь переживала драгоцѣнные часы, проведенные въ маленькой гостиной Колетты, она вызывала въ памяти взглядъ, болѣе нѣжный, растрогавшій ее, ласковое слово, заставившее забиться ея сердце; она заключила изъ этихъ воспоминаній, что такъ, какъ Мишель, ведутъ себя, когда хоть немного любятъ. Затѣмъ, переходя къ ревнивому страху, она горько надъ собой смѣялась за то, что принимаетъ свои желанія за дѣйствительность. Мишель могъ почувствовать, одинъ моментъ, влеченіе къ миловидной молодой дѣвушкѣ, которой восхищались его друзья. Мишель могъ быть растроганъ той опасностью, какой подвергалось подлѣ него слабое и молодое созданіе; но какъ далеко было отъ этой неопредѣленной привязанности или этой банальной жалости до настоящей любви, той любви, которая будучи нѣкогда обманута, была достаточно могущественна, чтобы омрачить навсегда существованiе этого сильнаго человѣка!
Въ теченіе долгой помолвки, если нѣчто похожее на любовь и появилось въ душѣ Мишеля къ молодой дѣвушкѣ, на которой онъ собирался жениться, подъ вліяніемъ ревности или состраданія — одинъ взглядъ Фаустины обратитъ въ ничто нарождающееся чувство… Мишель не сумѣлъ воспротивиться просьбѣ графини Вронской. Она сказала: „я пробуду два дня въ Барбизонѣ“, и въ первый же день онъ поспѣшилъ къ ней… ну да, онъ не поступилъ предательски по отношенію къ Сюзаннѣ, не скрылъ отъ нея своего твердаго намѣренія ѣхать въ Барбизонъ!
Однако миссъ Севернъ спрашивала себя еще, привелъ ли Мишель въ исполненіе свое намѣреніе. Ничто не доказывало, что онъ уѣхалъ въ Барбизонъ и, если онъ туда отправился, ничто не доказывало, чтобы онъ говорилъ съ графиней Вронской о чемъ либо другомъ, кромѣ дѣлъ. Онъ сказалъ:
— Я тѣмъ болѣе поѣду, что не понимаю смѣшного чувства, которое заставляетъ васъ смотрѣть, какъ на обиду, на мой визитъ къ двумъ бѣднымъ женщинамъ…
Да, двумъ; г-жа Морель конечно жила съ своей дочерью…
Встрѣча въ Трувиллѣ была совершенно случайная, и во время той встрѣчи ничего не было сказано, чѣмъ могла бы оскорбиться невѣста; Мишель объявилъ это тономъ, который самое простое утвержденiе дѣлалъ какъ бы клятвой. Сюзи никогда бы не пришла мысль сомнѣваться въ словахъ Мишеля.
Увы! Онъ могъ отвѣчать за прошедшее, онъ могъ увѣрять, что намѣренія его благородны, но когда онъ вновь увидитъ чародѣйку… Сюзи чувствовала себя слабой, ничтожной рядомъ съ этой женщиной, и она страдала, и ее терзало желаніе отомстить за свое страданіе и безсиліе, — Мишелю еще болѣе, чѣмъ Фаустинѣ.
Вернувшись и оставшись одна, въ то время какъ Колетта мѣняла платье, она попробовала читать романъ, о которомъ ей говорила Май, но ея глаза напрасно пробѣгали страницы. Смыслъ словъ оставался для нея теменъ; она менѣе, чѣмъ когда-либо, интересовалась этими вымышленными лицами, слова любви которыхъ ее раздражали, какъ иронія, горести которыхъ казались ей пошлыми. Затѣмъ ей принесли съ почты письмо; письмо этотъ разъ было дѣйствительно для нея. Оно носило названіе деревни, сосѣдней съ Ривайеромъ, и было отчаяннымъ посланiемъ бѣднаго Поля.
„Дорогая миссъ Сюзи!
„Жакъ и Тереза считаютъ меня въ Парижѣ, Симона также; но я не имѣлъ мужества удалиться, я болѣе не живу, я теряю голову! Вы это знаете: мое счастье зависѣло отъ согласія Жака, онъ же опекунъ своей невѣстки. Въ этомъ согласіи мнѣ было отказано, и у меня вся надежда только на васъ.
„Двѣ личности дѣйствительно имѣютъ достаточно вліянія на моего брата, чтобы заставить его измѣнить принятое рѣшеніе, Тереза и Мишель; Тереза уже на нашей сторонѣ, я успѣлъ убѣдиться; но Мишель, вмѣшательство котораго было бы, можетъ быть, рѣшающимъ, самъ слишкомъ благоразуменъ, чтобы не быть немного строгимъ къ такимъ вѣтреникамъ, какъ я. Онъ будетъ защищать мое дѣло только въ томъ случаѣ, если вы его выиграете передъ его судомъ, дорогая миссъ Сюзи. О! вамъ вовсе не будетъ тяжело выиграть его, мое дѣло, у вашего женихаI Вы! Вы можете смягчить скалу! И затѣмъ Мишель васъ боготворитъ, и вполнѣ основательно. Пусть только вашъ голосокъ и ваши хорошенькіе глазки вмѣшаются въ это дѣло, и все пойдетъ прекрасно. Не правда ли, они вмѣшаются?