Теперь, болѣе снисходительный къ выходкамъ Дарана, онъ улыбался имъ, сожалѣя о своемъ гнѣвѣ, удивляясь, однако, что всѣ возраженія, приведенныя имъ противъ страннаго предложенія, не пришли на умъ самому разсудительному, умному Альберту.
Затѣмъ слова Дарана напомнили ему мрачныя размышленія, осаждавшія его наканунѣ и мало-помалу, углубляясь все дальше въ томъ направленіи, на которое толкнулъ его Даранъ, онъ вновь сталъ мечтать объ уютѣ, который внесло бы въ его существованіе присутствіе любимой женщины.
Уставшій жить одиноко и преслѣдуемый чувствомъ этой усталости, которое наступало у него послѣ долгаго и почти болѣзненнаго уединенія, онъ приходилъ къ заключенію, что по крайней мѣрѣ въ одномъ пунктѣ Даранъ разсуждалъ правильно, и что бракъ, отъ котораго можно было требовать спокойствія, семейныхъ радостей, прелести домашняго очага и который, слѣдовательно, заключалъ бы извѣстныя условія счастья, могъ бы дѣйствительно осуществить идеалъ спокойной и счастливой жизни, не будучи въ то же время слѣдствіемъ страстнаго увлеченiя.
Мишель и не думалъ жениться на Сюзаннѣ Севернъ; во-первыхъ, это значило бы взять на себя со всей серьезностью развязку шалости дурного тона, а онъ боялся быть смѣшнымъ, это была одна изъ его слабостей; затѣмъ, если предположить, что ему предстоитъ когда нибудь жениться, онъ желалъ только благоразумнаго союза, изъ котораго былъ бы строго исключенъ всякій романтическій элементъ и наконецъ, не наступилъ еще моментъ принять такое серьезное рѣшеніе.
Мишель ненавидѣлъ опрометчивыя рѣшенія. Но можетъ быть, впослѣдствіи, онъ попривыкнетъ къ мысли, что нужно разстаться со своей свободой; можетъ, онъ станетъ отнынѣ меньше противиться Колеттѣ, когда она начнетъ восхвалять передъ нимъ какую нибудь молодую дѣвушку. О! не быть одинокимъ, знать, что у тебя есть обязанности, даже отвѣтственность; сознавать себя центромъ и источникомъ существованія нѣсколькихъ жизней, чувствовать, что не имѣешь права предаваться унынію, что ради другихъ необходимо оставаться властелиномъ своей силы, своего ума, своихъ настроеній!
Одну минуту Мишель увидѣлъ блуждавшій въ темной комнатѣ, благодаря мерцанію огня, тонкій силуэтъ, который не принадлежалъ однако ни велосипедисткѣ изъ лѣса Жувелль, ни хорошенькой американкѣ на деревенскомъ праздникѣ, но это не была и ускользнувшая изъ рамки, вѣчно улыбающаяся бѣлая владѣлица замка. Призрачная, воздушная, она безшумно скользила среди обстановки комнаты… Можетъ быть она разставляла цвѣты въ старый Руанскій фарфоръ? И очарованіе этого неуловимаго образа навѣвало пріятное спокойствіе, проникавшее всѣ предметы. Мишель закрылъ глаза; онъ воображалъ, что кто-то находится здѣсь, что чей-то голосъ заговоритъ съ нимъ, что, если онъ протянетъ руку, рука болѣе тонкая спрячется въ ней, или что онъ одинъ, но въ сосѣдней комнатѣ легкій шумъ иголки мѣрно сопровождаетъ мелодію колыбельной пѣсни.
Одинъ моментъ даже прекрасный открытый взглядъ Симоны Шазе блеснулъ изъ самой глубины тѣни, и смѣющіяся губы Маргариты Сенваль, очень хорошенькой брюнетки, которую Мишель часто встрѣчалъ въ гостиной г-жи Фовель, произнесли таинственныя слова… Тогда маленькая американка попыталась отогнать невинный взоръ и прервать болтливую соперницу, сказавъ:
— Мое имя болѣе нѣжно, чѣмъ имя Аллисъ; невѣста рыцаря — это я; зачѣмъ ты вызываешь другіе образы, кромѣ моего?
Но Мишель отвѣтилъ:
— Ты — романъ, поэзія; романъ и поэзія меня обманули, между ними и мной все кончено; не жди болѣе рыцаря: онъ лежитъ мертвый на своемъ каменномъ ложѣ. Ничье имя не сможетъ взволновать его сердце, ни оживить его взоръ, даже твое, какъ бы нѣжно оно ни было, ни имя, бывшее его послѣднимъ вздохомъ, которое онъ забываетъ теперь въ своемъ вѣчномъ снѣ.
VII.
Мишель велѣлъ осѣдлать Тристана къ 10 часамъ и отправился въ Прекруа, гдѣ онъ спросилъ г-жу Бетюнъ. Стоя передъ окномъ въ маленькой гостиной, онъ смотрѣлъ въ садъ.
Было сѣрое утро съ туманомъ, окутавшимъ деревья, и мелкій дождь время отъ времени одѣвалъ въ трауръ всѣ предметы. Тоскливая погода, наводящая сплинъ. Въ углу лужайки подымался одиноко тополь и такъ тихо колебался, что нельзя было слышать шелеста листьевъ.
Часъ объясненій пробилъ. Подобно ребенку, собирающемуся отвѣчать плохо выученный урокъ или испрашивать сомнительное позволеніе, Мишель подготовлялъ фразы. Почти такой же застѣнчивый, какъ и раньше подъ прикрытіемъ искусственной развязности, онъ никогда не осмѣлился бы положиться на вдохновеніе минуты. Во всякомъ случаѣ онъ не довѣрялъ себѣ и охотно прорепетировалъ бы сцену, въ которой онъ долженъ былъ выступить главнымъ актеромъ: вступленіе, изложеніе фактовъ, сдерживаемое проявление сильнаго неудовольствія… Онъ извинится, что не нашелъ раньше удобнаго случая предупредить миссъ Севернъ, и закончитъ очень деликатнымъ и сдержаннымъ намекомъ, что онъ не заслуживаетъ счастья получить эту маленькую ручку, которой его удостоили, и не считаетъ себя вправѣ принять ее.