Спокойный и свободный подъ этимъ прекраснымъ небомъ отъ всякихъ капризныхъ желаній, Мишель припоминалъ все событія вечера. Было такъ пріятно смотреть на эти смѣющіяся лица, такъ было сладко слышать эти веселые голоса! Одну минуту онъ забылъ свою роль жениха, банальную, какъ букетъ, посылаемый каждый день изъ цвѣточнаго магазина, чтобы быть самимъ собою, и чѣмъ-то лучшимъ — существомъ молодымъ, безпечно веселымъ, не резонируя надъ своей радостью.
На слѣдующій день въ Кастельфлорѣ, съ глазу на глазъ со своимъ братомъ и послѣ тысячи вопросовъ, Колетта заговорила о Сюзаннѣ.
— Это была прелестная идея поѣхать пообѣдать съ тобою; она удивительна, эта маленькая Занна. Она ничего не боится и всегда чувствуетъ себя свободно, верхомъ, на велосипедѣ… Между бѣдными, которыхъ она узнала во время своего пребыванія въ Прекруа, она избрала мать и дѣтей одного крестьянина и каждую недѣлю, какая бы ни была погода, она имъ несетъ помощь; она почувствовала влеченіе къ Терезѣ Рео и почти ежедневно ходитъ одна черезъ лѣсъ, чтобы провести часъ въ виллѣ „Ивъ“; она щебечетъ и вкривь и вкось обо всемъ, что ей приходить въ голову, она презираетъ многоязычную молву, какъ свою первую куклу, и все это такъ просто, такъ открыто, такъ простосердечно, что каждый, наконецъ, начинаетъ находить ея манеру дѣйствовать самой естественной въ свѣтѣ. При этомъ — француженка, француженка до корня волосъ, несмотря на свои манеры „янки“! Она тонкая копія съ миніатюры тети Регины! Это — обольстительница. Ей достаточно показаться, улыбнуться и произнести два три словечка, чтобы „побѣдить цѣлый край“, какъ говорить Лангилль, который безумно ее любитъ и хочетъ поднести тебѣ ея портретъ. Ахъ, ты мнѣ дашь прелестную невѣстку!
— Было бы, можетъ быть, болѣе правильно сказать, что ты мнѣ даешь прелестную маленькую жену, моя милочка, — поправилъ Мишель, улыбаясь, — но мы прекрасные друзья, Сюзанна и я. Правда, она для меня немного свѣтская или я немного домосѣдъ для нея, какъ хочешь. Но при нѣкоторыхъ уступкахъ съ одной и другой стороны, это различіе вкусовъ потеряетъ свое значеніе. Я раздумывалъ и сталъ очень благоразуменъ.
— Ахъ! тѣмъ лучше! — одобрила Колетта съ убѣжденіемъ. — Видя, какъ Сюзи искренно веселится, я часто себя спрашивала, не будутъ ли ея милыя увлеченія причиной ссоръ между вами.
— Зачѣмъ? У меня нѣтъ ни малѣйшаго желанія быть помѣхой ея радостямъ. Что я находилъ бы ужаснымъ, это обязанность сопровождать Сюзанну во всѣ говорильни къ Сенвалямъ и К0, но она слишкомъ умна, чтобы требовать этого. И сознаюсь, я очень разсчитываю, что даже потомъ вы будете продолжать провожать ее въ общество, когда у меня на это не хватитъ мужества. Видишь ли, Колетта, она еще совершенно молода, весела, могу ли я ей предложить существованіе сыча, которое нравится мнѣ самому? Это было бы съ моей стороны нелѣпо и жестоко.
— Ты будешь идеальнымъ мужемъ! — предсказала Колетта, хлопая въ ладоши.
Между тѣмъ Сюзанна входила, тоненькая въ своей черной драповой амазонкѣ.
— Ахъ! что-то мнѣ подсказало! — воскликнула она, — это я вашу лошадь видѣла на дворѣ? Вы поѣдете меня сопровождать?
— Но Сюзанна, — начала Колетта, принимая видъ матери, — не знаю, прилично ли это?
Молодая дѣвушка скрестила руки и смотря прямо въ лицо г-жѣ Фовель:
— Прилично! — повторила она. — Вѣдь Мишель и я кузены!… и даже женихъ и невѣста сверхъ того! Стоило ли это въ такомъ случаѣ труда.
И она была такъ комична въ своемъ негодованіи, что молодой человѣкъ искренно расхохотался.
— Ну, Колетта, разрѣши! — сказалъ онъ. — Мнѣ право кажется, что въ деревнѣ… и затѣмъ Сюзанна американка. Право можно ей простить лишній „американизмъ“.
Колетта также смѣялась:
— О! дѣло въ томъ, — заключила она покорно, — что однимъ больше или меньше!…
V.
Май Бетюнъ разсуждала такъ:
— Сюзанна — американка, а Мишель выходецъ съ какой-то малоизвѣстной планеты. По какому праву стѣснять ихъ условіями французскихъ приличій?
Въ Ривайерѣ разсуждали подобно Май Бетюнъ. Зная свѣтскіе вкусы миссъ Севернъ и привычки къ домосѣдству Тремора, дикость этого послѣдняго и независимость той, а также глубокую безхитростность обоихъ, никто не удивлялся, встрѣчая миссъ Севернъ съ Колеттой въ обществѣ въ тѣ дни, когда женихъ туда не показывался, встрѣчая ее въ лѣсу или на дорогѣ наединѣ съ женихомъ въ часы, когда Колетта еще спала или боялась жары. Эти обрученные, изъ которыхъ по крайней мѣрѣ одинъ, вероятно, любилъ, такъ какъ, будучи богатъ, собирался жениться на молодой дѣвушкѣ безъ состоянія, а другая, несомнѣнно, была очень свѣтской, такъ какъ, несмотря на любовь своего будущаго мужа къ уединенію, она была радостью и очарованіемъ всѣхъ гостиныхъ Ривайера, — эти обрученные должны были, естественно, по своему понимать любовь и свѣтскія приличія. Конечно, они отказались отъ своей свободы только подъ извѣстнымъ условіемъ, и оба согласились на высшую уступку — не навязывать своихъ вкусовъ другъ другу; они превосходно умѣли обходиться съ обществомъ такъ же, какъ другъ съ другомъ, т. е. какъ добрые малые. Свѣтъ, во всякомъ случаѣ — свѣтъ Ривайера, нисколько не шокировала эта непринужденность, напротивъ, онъ продолжалъ принимать ихъ съ распростертыми объятіями, не только Сюзанну, страстно ему преданную, но и Мишеля, какъ только онъ случайно отрывался на нѣсколько часовъ отъ суроваго очарованія башни Сенъ-Сильвера.