Мишель выбиралъ обыкновенно для обѣдовъ въ Кастельфлорѣ тѣ очень рѣдкіе дни,когда Колетта никого не приглашала.
Однажды вечеромъ, около семи часовъ, когда онъ входилъ въ маленькую гостиную, г-жа Фовель спросила его съ нѣкоторымъ волненіемъ, не встрѣтилъ ли онъ случайно Сюзанну.
— Сюзанну? нѣтъ; развѣ она вышла? Черезъ минуту пойдетъ проливной дождь, — отвѣтилъ онъ, пожимая руку, дружески протянутую ему г-номъ Фовелемъ, продолжавшимъ читать, наклонившись подъ лампой.
— Она у Мишо уже, Богъ вѣсть, сколько времени, бѣдная малютка! Я начинала безпокоиться, видя, что она не возвращается, когда маленькій Луи пришелъ сообщить, что его бабушка внезапно скончалась, и Сюзанна не захотѣла ихъ покинуть, его сестеръ и его, до возвращенія дѣда, который неизвѣстно гдѣ находится. Лошадей уже запрягаютъ, и я надѣюсь, что Сюзи не уйдетъ раньше пріѣзда кареты.
— Какая храбрая маленькая филантропка! — воскликнулъ г-нъ Фовель, любившій почти отечески свою будущую невѣстку.
Треморъ сѣлъ съ недовольнымъ видомъ.
— Я нахожу даже, что она черезчуръ далеко простираетъ свою филантропію и особенно самостоятельность, — пробормоталъ онъ. — Какъ разъ подходящій часъ и время для молодой дѣвушки быть внѣ дома!
Колетта сдѣлала жестъ полнаго безсилія, и Мишель принялся разговаривать о безразличныхъ предметахъ съ Робертомъ; однако, когда пришли сказать, что карета готова, онъ поднялся.
— Я поѣду за ней, — заявилъ онъ.
Старуха Мишо спала своимъ послѣднимъ сномъ на постели, гдѣ въ продолженіе долгихъ лѣтъ она чахла, неподвижная, какъ брошенная, негодная къ употребленію вещь. Свѣтъ двухъ восковыхъ свѣчей заставлялъ трепетать линію ея худого и какъ бы помолодѣвшаго профиля, выдѣлявшагося на бѣлой подушкѣ, усѣянной цвѣточками. Подлѣ изголовья молились на колѣняхъ старикъ Мишо и Марсьенна, сѣдая голова подлѣ каштановой головки, согнувшееся тѣло, изнуренное нищетой, подлѣ тѣла слишкомъ слабаго и слишкомъ нѣжнаго для борьбы.
Въ едва прозрачной тѣни, освѣщаемой моментами колебаніемъ восковыхъ свѣчей, поперемѣнно то вырисовывались, то исчезали неясныя формы. Сюзанна сидѣла подлѣ закрытаго окна, и казалось, жизнь отсутствовала въ ея взорахъ, устремленныхъ на маленькіе траурные огоньки. Она была очень блѣдна усталой блѣдностью, придававшей худобу ея лицу. Подавляющая тишина тяготѣла на предметахъ, съ которыми, казалось, случилось нѣчто странное, какъ будто ихъ неподвижность зависѣла въ этотъ день отъ какой-то таинственной причины, и по временамъ чудилось, что дыханіе приподнимало бѣлую простыню, гдѣ угадывалась, неясно очерченная и уже ссохшаяся, не дышавшая болѣе грудь.
Мишель остановился подлѣ постели съ непокрытой головой, съ опущеннымъ лицомъ, съ безмолвными губами и съ выраженіемъ серьезнаго волненія на лицѣ, съ тѣмъ почтеніемъ, которое составляетъ какъ бы молитвенное поклоненіе смерти. Затѣмъ онъ подошелъ къ Сюзаннѣ.
— Я вамъ благодарна, что вы пришли, — сказала она вполголоса, немного отрывисто. — Маленькая дѣвочка спитъ, подруга Марсьенны придетъ на эту ночь, я могу уйти…
Услышавъ шепотъ разговора, старикъ Мишо и Марсьенна поднялись, оба плакали. Мишель протянулъ имъ руку безъ лишнихъ словъ, но однако очень сочувственно. Маленькому Луи онъ рѣшилъ оказать помощь, о которой онъ не хотѣлъ здѣсь вызывать мысль, ту помощь, которую слѣдуетъ давать бѣднякамъ, затѣмъ, чтобы они могли спокойно плакать въ горестные, трудные для нихъ часы.
Теперь Мишель думалъ о Сюзаннѣ, только о Сюзанне, испуганный ея блѣдностью, возбужденіемъ ея сухихъ и слишкомъ блестящихъ глазъ. Быстро закутавъ ее въ плащъ, безмолвную, пассивную, не пытавшуюся помогать ему какимъ нибудь движеніемъ, онъ вырвалъ ее отъ благодарившихъ Мишо и увлекъ за собой изъ дома.
По прежнему безмолвная, миссъ Севернъ прижалась въ уголъ кареты; лошади ринулись впередъ.
— Какой грустный день! Колетта очень о васъ безпокоится…
Треморъ произнесъ эти слова машинально и безъ всякаго порицанія. Съ жестомъ чрезмѣрной усталости, Сюзанна не дала ему продолжать.
— Я сдѣлала все, что могла, чтобы никого не безпокоить… Я послала маленькаго Луи, какъ только стало возможно… Я не могла же оставить этихъ трехъ дѣтей однихъ съ ихъ умиравшей, затѣмъ умершей бабушкой… Я сдѣлала, что могла…
— Но, мое дорогое дитя, — воскликнулъ Мишель, — я васъ ни въ чемъ не упрекаю… мнѣ только кажется, что вы черезчуръ много надѣетесь на свои силы.
Она глубоко вздохнула, затѣмъ низкимъ и прерывающимся голосомъ, какъ только что, она принялась разсказывать, что, придя послѣ полудня къ Мишо, она застала бѣдную женщину, заболѣвшую съ утра, въ агоніи, между тѣмъ какъ дѣти, окружавшія ее, не представляли себѣ, что это была уже смерть. Она, Сюзанна, поняла это тотчасъ же. Маленькій Луи побѣжалъ за деревенскимъ врачемъ, за старикомъ Мишо и за священникомъ, но все произошло такъ быстро, ужасно! До возвращенія старика Мишо, нѣсколько минутъ спустя послѣ прихода доктора и священника, все было кончено. Вначалѣ Марсьенна отказывалась вѣрить правдѣ; она цѣловала свою бабушку, звала ее, она…