— Въ чемъ онъ васъ упрекаетъ? За ваши проказы? — сказала Сюзи, продолжая свой допросъ съ той же откровенностью.
— Въ особенности за мою праздность. Онъ думаетъ, съ нѣкоторымъ основаніемъ, что, если бы у меня было постоянное и серьезное занятіе, у меня не было бы времени на глупости. Поэтому я ему обѣщалъ, что буду работать, но онъ хочетъ подобно Ѳомѣ невѣрному, сначала увидѣть, а затѣмъ увѣровать. А это меня совсѣмъ не ободряетъ… Сюда также примѣшалась эта исторія съ англичанкой! — пробормоталъ Поль, какъ бы проговариваясь.
— Какой англичанкой?
— Англичанкой, которую я въ прошлую зиму похитилъ, сударыня. Это было дозволенное похищеніе, мы должны были повѣнчаться.
— И подѣломъ! Что за странная, однако, мысль, похитить англичанку!… Какъ же окончилось ваше похожденіе?
— Очень просто. Пенелопа — ее звали Пенелопой — и я, мы поняли, что нашимъ характерамъ не хватало гармоніи… тогда мы трогательно распрощались, и она вернулась на свой островъ… Только Жакъ провѣдалъ объ этой, увы! довольно свѣжей, исторіи. Онъ меня назвалъ Донъ-Жуаномъ, Ловеласомъ и т. д… и когда мѣсяцъ тому назадъ, я ему признался въ своей любви къ его невѣсткѣ…
— Онъ велѣлъ вамъ убираться прочь?
— „Каинъ, что ты сдѣлалъ со своей англичанкой?… Никогда, никогда, слышишь ли, не отдамъ я тебѣ этого ребенка, пока не увижу тебя за серьезнымъ занятіемъ… а если ты осмѣлишься ей сказать только одно слово о твоихъ чувствахъ, я тебя больше на порогъ къ себѣ не пущу…“ Развѣ я, однако, не достаточно несчастливъ, миссъ Сюзи? — сказалъ молодой человѣкъ, внезапно мѣняя тонъ.
Миссъ Сюзи посмотрѣла на него съ истиннымъ состраданіемъ, смѣшаннымъ съ тѣмъ интересомъ, которое пробуждаетъ даже въ наименѣе романтической женщинѣ самая банальная любовная исторія.
— Вы мнѣ поможете? — спросилъ Поль, — вы вступитесь за меня?
— Отъ всего сердца, если я смогу и если вы будете вести себя хорошо.
— Примѣрно, вы увидите; я имѣю шальной видъ и говорю глупости, это привычка; но я искрененъ, увѣряю васъ. Эта маленькая Симона меня преобразила. Ахъ! если бы я могъ весь день думать, что ея улыбка ждетъ меня дома, я вамъ клянусь, что я былъ бы способенъ серьезно трудиться, кто знаетъ, можетъ быть достигнуть извѣстной цѣли. У меня не было бы другого стремленія, другого желанія, другой мечты на свѣтѣ: она! всегда она!… Но мнѣ не вѣрятъ.
Сюзанна слушала, невольно смущенная; у нея оставались еще слѣды прежняго раздраженія.
— Рѣшительно, эти влюбленные несносны! — подумала она.
Однако, ей было жаль этого бѣднаго Поля и конечно ей бы хотѣлось помочь ему, насколько это было въ ея власти.
Подъѣзжали къ перекрестку. Онъ сошелъ,
— Вы моя добрая фея, миссъ Сюзи. Благодаря вамъ, г-жа де Лоржъ будетъ болѣе снисходительна. До скораго свиданія… Ахъ! еще послѣдняя просьба! Вы не откроете, не правда ли, моего секрета Мишелю?
— Почему?
— О! потому что я его знаю, Мишеля. Онъ будетъ непремѣнно на сторонѣ Жака. „Работай, мой милый или утѣшься. Отъ любви не умираютъ, повѣрь мнѣ…“
И молодой человѣкъ добавилъ, обвивая Сюзи взглядомъ такого наивнаго восхищенія, что не было возможности на него сердиться.
— Ему легко говорить, Мишелю!
VIII.
— Какой онъ вѣтреный и сумасшедшій, этотъ Поль, но какой онъ забавный! — думала Сюзи, пуская опять своихъ пони. — Я убѣждена, что онъ очень любитъ Симону… А она… покраснѣла, когда я ее спросила, думаетъ ли она изрѣдка о своемъ будущемъ мужѣ?… Вотъ еще двое, которые любятъ другъ друга, поженятся и будутъ счастливы, какъ Жакъ и Тереза!…
Лошади остановились сами собой.
Сюзанна знала, что Мишель долженъ былъ вернуться наканунѣ съ вечернимъ поѣздомъ; однако она была немного поражена, видя, что онъ ждалъ у подъѣзда Кастельфлора, къ тому же съ довольно суровымъ лицомъ.
— Здравствуйте, — сказала она, послѣ минутнаго удивленія, беря руку, которую ей подавалъ Треморъ, чтобы помочь спуститься, и такъ весело, что онъ не осмѣлился тотчасъ же дать волю своему дурному настроенію.
Въ гостиной, куда онъ послѣдовалъ за миссъ Севернъ, онъ вознаградилъ себя за эту сдержанность.
— Когда откажетесь вы отъ этой привычки выходить одной, которая мнѣ ненавистна?
— Ну, а мнѣ дорога! — возразила она съ большимъ спокойствіемъ, снимая передъ зеркаломъ свою хорошенькую бѣлую шляпку.
— И вы къ тому же запоздали, Колетта безпокоилась.
Сюзи повернулась, еще растрепанная, со своей шляпой въ рукѣ.
— А вы?
— Я также, конечно. Я здѣсь уже три четверти часа.
Молодая дѣвушка не отвѣтила и прошла въ столовую, гдѣ г-нъ Фовель, Колетта и дѣти сѣли ужъ за столъ.
— Прошу извиненiя, — сказала она, идя на свое мѣсто.