Он взглянул на Заппарти, язвительно улыбнулся и направился по песочным барханчикам к дому. Передняя дверь дома была полуоткрыта внутрь, в прихожей полно песку. Де Рус пошел вдоль дома, стараясь держаться как можно ближе к стене, заглядывая в заколоченные досками темные окна.
За домом находилось ветхое строение, некогда бывшее курятником. Куча ржавого металлолома в полуразрушенном гараже -все, что осталось от семейного автомобиля. Задняя дверь дома была -- как и окна -- заколочена. Де Рус неподвижно стоял под дождем, соображая, почему же открыта передняя дверь. Потом вспомнил, что несколько месяцев назад было недурное наводненьице. Вероятно, вода поднялась достаточно высоко, чтобы дверь открылась под ее напором.
На прилегающих участках в темноте неясно вырисовывались два оштукатуренных дома -- таких же заброшенных, как и этот. Поодаль, в доме, расположенном выше затопляемой территории, светилось окно. И это было единственное светящееся окно в поле зрения Де Руса.
Он вернулся к передней двери дома, неслышно проскользнул в прихожую и замер, напряженно прислушиваясь. Выждав, он щелкнул фонариком.
Запах в доме был нежилой -- как на улице. В передней комнате не было ничего, кроме песочных наносов на полу и обломков мебели; на стенах над темной полосой, отмечавшей уровень поднимавшейся воды, остались светлые полосы от висевших здесь ранее картин.
Коротким коридором Де Рус прошел на кухню. В углу, где прежде стояла раковина, на полу была дыра, и в ней лежала ржавая газовая плита. В доме не было слышно ни шороха, ни звука.
В квадратной спальной комнате было очень темно. Жесткий от старой засохшей грязи ковер прилип к полу. У стены стояла проржавевшая железная кровать, со свивающим испорченным водою матрацем.
Из-под матраца торчали ноги.
Большие ноги в коричневых спортивных ботинках, фиолетовых гольфах с серыми стрелками и брюках в черную и белую клеточку.
Де Рус стоял совершенно неподвижно -- лишь водил лучом фонарика по ногам, потом поставил фонарик на пол вертикально, чтобы направленный вверх свет, отражаясь от потолка, смог частично рассеять царивший в комнате мрак.
Стащив матрац с кровати, Де Рус наклонился и дотронулся до руки лежащего человека -- она была холодна как лед. Де Рус взялся за лодыжки и потянул на себя, но человек был толст и тяжел.
X
Заппарти откинул голову на спинку сиденья и чуть повернул в сторону. Глаза его были закрыты очень плотно, и голову он старался держать так, чтобы его не слепило яркое сияние большого электрического фонарика.
Ники навел фонарик прямо в лицо Заппарти и монотонно, ритмично включал и выключал его.
У раскрытой дверцы автомобиля, поставив одну ногу на подножку, стоял Де Рус и задумчиво смотрел сквозь дождь вдаль. Там, над темным горизонтом, слабо мигали сигнальные огни самолета.
-- Никогда не знаешь, кого на чем можно взять, -- беззаботно сказал Ники. -- Я сам видел, как один здоровенный парень раскололся оттого, что фараон тыкал его пальцем в ямочку на подбородке.
Де Рус беззвучно рассмеялся.
-- Этот не из таких, -- сказал он. -- Надо придумать чтонибудь более эффективное.
Ники продолжал размеренно включать-выключать фонарик.
-- Я могу. Но не хочется пачкать руки.
Спустя некоторое время Заппарти поднял к лицу ладони, потом опустил их и заговорил:
-- Это сделал Паризи. Я об этом ничего не знал. С месяц назад Паризи с парой своих ребят вышел на меня, чтоб заручиться моей поддержкой. Он как-то прознал, что Кэндлис выманил у меня двадцать пять тысяч с тем, чтобы защищать в суде моего сводного брата, обвиняемого в убийстве, -- и заложил его. Я не говорил Паризи об этом. Я только сегодня вечером узнал, что он в курсе.
Он явился в клуб сегодня около семи или в начале восьмого и сказал: "Мы уделали твоего приятеля Кэндлиса. Это верных сто тысяч. Все, что от тебя требуется -- помочь раскидать добычу здесь по столам, чтоб смешать с другими деньгами. Ты должен пойти на это, потому что мы сделали твою работу, и, если что потом не разложится -- дело повиснет на тебе. Вот все, что я знаю."
Паризи уселся ждать своих мальчиков и в ожидании обгрыз все ногти на руках. Он сильно задергался, когда они не появились. Один раз он выходил звонить из пивного бара.
Де Рус прикурил сигарету, закрывая ее от ветра сложенными чашечкой ладонями.
-- Кто навел Паризи и как вы узнали, что Кэндлис здесь?
-- Мопс мне сказал. Но я не знал, что Кэндлис уже мертв.
Ники рассмеялся и несколько раз быстро включил-выключил фонарик.
-- Ну-ка, посвети на него, -- сказал Де Рус.
Ники направил луч прямо в побелевшее лицо Заппарти. Тот беззвучно пошевелил губами. И один раз открыл глаза -- слепые глаза, похожие на глаза дохлой рыбы.
-- Чертовски холодно здесь. -- Ники поежился. -- Что будем делать с этим типом?
-- Мы сейчас отведем его в дом, -- сказал Де Рус, -- и привяжем к Кэндлису. Пусть согревают друг друга. А утром вернемся и посмотрим, не появилось ли у нашего приятеля каких-нибудь новых соображений.
Заппарти содрогнулся. В уголке глаза блеснуло что-то, похожее на слезу. Мгновение помолчав, он заговорил:
-- О'кей. Это я все придумал. Машина с газовым баллоном -- моя идея. Деньги мне были не нужны. Мне нужен был Кэндлис. Я хотел убить его. Мой сводный брат был повешен в Квентине в прошлую пятницу.
Наступила короткая пауза. Ники что-то пробормотал, Де Рус не шевельнулся и не издал ни звука.
Заппарти продолжал:
-Мэттик, шофер Кэндлиса, был с нами. Он Кэндлиса ненавидел. Он должен был вести машину-двойник, а потом смыться. Но он выжрал слишком много виски перед самым делом. Паризи разозлился и убрал его. За рулем сидел другой. Шел сильный дождь -- и это сыграло нам на руку.
-- Уже лучше, но это не все, Заппарти! -- сказал Де Рус.
Заппарти пожал плечами, приоткрыл глаза, щурясь от света фонарика, и криво ухмыльнулся: