— Парни у тебя там надежные? Нс трепанут?
— Надежные вроде.
— А начальство?
— Ну, начальство... Правда, пока мы, значит, совет держали, главинж спрашивает: не посажают нас за укрывательство?
— Видишь! — Павел даже поперхнулся, налил рюмку и снова махнул ее, откинувшись корпусом. — Видишь! А ты говоришь. Трусит!
— Но он же при нас, не заглазно.
— Подумал при всех, а в одиночку, этсам, своя шкура дороже покажется. Пойдет и заложит.
— Паш, ну что я могу сделать? Я ж подчиненный.
— Умный подчиненный своим начальником руководит. Начальство, оно как дите малое, куда поведешь, туда и пойдет. Надо уметь вести.
— Ну, тут я пас. Мне теперь или на ремонте торчать, или на следствии.
— Не накаркай. Кроме него, никто там не возникал?
Виктор заново вспоминал и пересказывал ночной разговор. Павла насторожил и главный геолог.
— Слушай, а чего он к тебе прискипался с этим керном? Ему что, больше других надо?
— Да он, Паш, и раньше говорил... Ему ведь в каталог заносить, шлиховое промывание делать.
— В общем, так. Сейчас спать! Хочешь — у нас ложись. А завтра в бригаду. Одно помни: успеешь управиться, там хоть трава не расти, уже никто не докажет, было — не было? Не успеешь — сгоришь. Середки тут нет. Парней держи. Вообще всех, кто знает, надо в такую узду взять, чтоб комар и тот не пискнул. Нет, слушай, я отгулы возьму, и вместе поедем. Мы там за неделю с тобой, этсам, так надраим...
— Вдвоем одну гайку не завертишь. Ты здесь нужнее. Ты у меня теперь как огнетушитель.
— Марш спать, а то коньки откинешь!
Ночевать Виктор отправился домой: нигде, кроме своей постели, не мог спать нормально.
Он проспал пять часов, съел четырехкилограммовый ужин вместо завтрака, напился вволю долгожданной воды и снова ринулся тушить свой непотухающий пожар.
Глава шестая
В АТАКЕ
Возвращения Лунева никто но заметил, и он в недоумении остановился возле машины, глядя на своих ребят. Бригада работала яростно, молча, без указаний, без пререканий. Бурмастер не узнавал ее. Он не раз убеждался, что его парни способны на все, и во время редких авралов любовался их работой и даже пошучивал, что штурмовщина все-таки нужна — хорошо встряхивает, бодрит кровь. Но то, что он увидел сейчас, было непередаваемо. Эти распаренные, азартные, искаженные напряжением лица. Эти блестящие, какие-то помолодевшие глаза. Хоть на лицах не было улыбок, виднелась особая сумасшедшинка радости.
Не теряя больше ни секунды, мастер влетел и балок — там сидел Постнов и колдовал над электроаппаратурой, — сбросил скафандр тулупа, на свитер и меховую теплушку надел брезентовую робу. И пошел па буровую, как на окоп.
Первым делом он принялся за подарок Тучнина. Толик не подвел: станок был вполне годный. Оставалось его перебрать, отшабрить, сменить подработанные подшипники и сальники. Наконец-то руки, казалось, онемевшие от вынужденного простоя, получили долгожданную нагрузку. Рабочие молча потеснились, дали ему место рядом, и работа пошла еще скорее и жарче. Виктор понял причину их необыкновенной активности: ко времени его приезда на место уже были бурстанок и электрощит, приборы и гидравлика в комплекте, за генератором уехал Заливако. Буровую перевезли подальше от грешного места, и никаких угольных «протекторов» или жуткой окалины не оставалось в помине. Хоть на этот раз планы полностью совпали с действительностью! И ребята, еще позавчера утром растерянные и подавленные, теперь поверили в успех ремонта. А значит, и в него, Виктора Лунева, поверили. Мастеру передалось их состояние, когда он разворачивал новенькие запчасти и вытирал с них солидол: И папиросная бумажка на амперметре или масляная пленочка на шестерне убеждали в возможности победы гораздо лучше всяких слов, они были вещественны и обещали в скором времени превратиться в буровую.
Сегодня бригада так же стихийно и так же решительно — любой ценой! — была готова спасти вышку, себя, своего бурмастера, как и в ночь пожара.
Лунев работал с неистовством, не замечая мороза, времени, голода, выражения лиц, не видел даже, кто рядом с ним. Рядом была бригада, а кто из бригады подал ему ключ или расконтрил гайку, было совсем не важно. Мастера охватило счастливое забытье, ведь каждый демонтированный узел — шаг к спасению. А работать Лунев умел! Бывало, он вместо объяснений брался за работу сам — это было гораздо проще, чем объяснять.
Команду «На обед!» Эдуард Постнов повторил трижды.
— Да не заходись ты так! — бригадир ласково обхватил Виктора за плечи — такое было не в духе Эдуарда. Мастер и сам понимал, что нужно пообедать, осмотреться, но за «последней» операцией следовала еще «последняя», и оторваться было физически невозможно.