— И уберите труп с дороги! — смахнул Постнов крошки со стола под общий смех.
Виктор призвал говорить поспокойнее, добавил, что Тучнин в Маччобе пытается выяснить, кто протрепался. Вернется к вечеру — другой разговор будет.
Бирюков встал. Впалые его щеки еще сильнее запали. Одно дело — чувствовать неприязнь к себе, и совсем другое — слышать о ней в глаза.
— Да сиди ты! — осадил его Мотовилов.
— Нет, ты послушай! Послу-ушай! Я доказать ничем не могу, мне справку никто не даст, мол, Бирюков ничего такого не говорил. Я свою честность другим докажу: что хотите делайте, а с бригады не уйду! Да, расколол подшипник — виноват. Нормы и коэффициенты знаю, работаю как умею. Но чтоб кого-то выдавать — в мыслях не держал. И подлецом никогда не был. Не верите — проверяйте! Пусть Тучнин приедет — он меня не назовет.
Лунева ожгла странная мысль: а почему говорить о пожаре мог именно подлец? Почему, подозревая своих рабочих, я ставил им в вину то, что они могли говорить о пожаре? Ведь был он, пожар, был, и полетели к черту полсотни тысяч рублей. И он уже ждал, что кто-нибудь встанет и скажет: пусть говорят. Пожар-то действительно был. Вина действительно была, и мы ее искупаем, раз закон или руководство не запрещают этого. Ведь это подвиг — не сложить лапки и списать горелое оборудование, а за счет внутренних резервов и самоотверженности вернуть государству буровую! Что тут страшного, называйте хоть преступлением, если рядом подвиг!
Он снова взял слово:
— Ребята, вы нас с Постновым поймите. Войдите в положение, как говорится. С каким сердцем мы будем работать дальше, если кого-то надо подозревать? Вот из- за чего мы этот разговор начали. Это работать, пить-есть вместе — и не доверять?! Я так но умею, у меня душа от такого расклада переворачивается. Пожар? Фиг с ним, с пожаром! Вкалывать, сами знаете, не привыкать.
Скажут, деньги вноси — внесу! Но чтоб под одной крышей жить и ночью ворочаться: Бирюков меня подставил или Орлов? — такого я не вынесу!
— И нечего некоторым отбояриваться, меня, мол, при пожаре не было! — не к месту, но с большим пафосом заговорил Заливако. — Меня вот тоже не было, да молчу и работаю.
— От скромности не умрешь, — ответили ему.
— Считаю собрание законченным, — поднялся Постнов. — Целый час потеряли.
Глава пятнадцатая
АЛЕКСАНДР МОТОВИЛОВ
Никогда мы так классно не работали. Испластались! Пожар всех перетряхнул, даже Димка Кандауров подивился: он думал, каша начнется, и первым начал, думал, поддержат. А никакой каши, и вон сколько уже сделали. По-моему, он Вовку Орлова подговаривал, да Постнов скрутил того: случись что, Вовка виноват больше других, он ведь ту паклю перетряхивал и не заметил, что тлеет.
Димка и сейчас бесится, особенно после того, как Виктор подшипник привез. Вообще-то его понять можно: свадьба назначена, невеста телеграммы шлет, а он тут застрял. Хотя, может, и рассчитывает на что, он такой, зазря шагу не сделает, все с расчетом. И женится, чтобы получше жизнь устроить.
Никак до меня не доходит, как это мы выскочили из такого переплета? Приготовился показания давать и — на тебе — ремонтируем! Лунев фокус сделал, вышку из- под снега достал. Без Сергеева, конечно, не обошлось, но вот как все-таки удалось? Конечно, это их дело, лишь бы нам из-за таких фокусов срок не нарастили... Хотя, видать, не все гладко. Иначе б собрания не проводили.
Когда сварщик на буровой объявился, мы решили: все, конец, и козе понятно. Кто ж, правда, трепанул? Смысл тут один: мастера спихнуть. Если так, то это или Вовка Орлов, или Кандауров. И чего не поделили с Виктором? Бирюков точно не мог, он из тех, кто век ноет, а ничего не сделает. Не знаю, у нас над ним все посмеиваются, он как козел отпущения, а мне его жалко. Уж как родился несчастным, таким и помрет.
Всем, конечно, тяжело. От премии сами отказались, работаем за так и каждую минуту висим на волоске — а ну откроется и весь наш аврал впустую? Тут самый забубенный вибрировать начнет. Постнов — и тот с лица спал, посмурнел. О Луневе и говорить не приходится. Только б до конца довести, только б не помешали! Мне уж если второй срок навесят — крышка! Раз одна судимость была, другая больше будет. Так что вся надежда на Лунева. Опять на Лунева. Жалко его — коли не успеем, то зря он столько старался. Он рук не опускает, не из таких, хоть и сварщик притопал, и премия накрылась... По новой горим, значит.
Дали восстанавливать — хорошо. Но на месте Сергеева я бы запчасти не так дал, как ои. Не знаю, как надо, но я бы — не так. Это с одной стороны. А с другой — болтать об этом нечего. Тут, правда, как еще может быть: если б Сергеев иначе распорядился, не о чем и болтать было бы. Не болтают же о том, что кто-то в срок бурста- нок списывает. Понимаю, чую, что неладно как-то, а что неладно и почему — сказать не умею. Виктору-то выбирать не из чего, что дали, то и взял, тут недосуг разбираться.