— Меня послал Павел. — Галина выглядела непривычно перепуганной. — Там идет следствие. Сейчас за тобой приедут. В прокуратуру пришла анонимка. «Преступная халатность и безнаказанность». Мы тебя полчаса поднимали!
— И зря. Пойду вздремну еще.
— Раздался звонок в дверь и сразу перерос в нескончаемую трель. Виктор отворил. Ворвался Пилипенко:
— Слава богу, дома! Собирайся! Живо!
— Доброе утро, — с нажимом поздоровался Лунев. — Я все восстановил. Буровая дает проходку.
— Знаю. Кузьмич тебе ничего не передавал?
— Я от Кузьмича! — выскочила в коридор Галина. — То есть, от Павлика, но от Кузьмича!
— Какой Павлик? — поморщился Владимир Михайлович. — A-а, неважно! Сейчас тебя, Лунев, вызовут давать показания. Говори одно: никакого пожара не было.
— Пожара не было! — вторила Галина. — Был очаг...
— Был очаг возникновения, понял? Восстановили своими силами, своими! — вдалбливал в голову главный инженер. — Без привлечения дополнительных средств. Повтори!
— Чем дольше слушал мастер Пилипенко, тем трезвее и спокойнее он становился. Чего они переполошились? Чего раскудахтались? Анонимка, прокуратура, очаг... Он включил электробритву «Москва» и, хоть они продолжали нести сумбурную околесицу, начал бриться.
— Бригаду мы предупредили! Сергеев дает показания! — выкрикивал Пилипенко.
— Кофе свари, —- сказал Виктор Любе, добривая левую щеку. Он всегда начинал бриться слева направо. Жена подхватилась, побежала, сунула Иринку Сидельниковой, схватила чайник.
— Кофе, сказал. А не чаю.
— «Можно даже плюнуть на все, — думал он под четкое жужжание электробритвы. — И пусть они суетятся и врут. А я возьму и скажу: да, был пожар, ну и что?»
— Послушай, — остановил он Пилипенко, и тот даже не обратил внимания на «ты». — Объяснительная моя где?
Пилипенко поперхнулся словом, странно посмотрел На него, сообразил и ответил:
— Позавчера мы с Сергеевым ее порвали. Главное, ты не теряйся, Лунев, не теряйся, стой на своем: был очаг...
— Виктор внимательно посмотрел на него сверху, выключил бритву, отодвинул слегка Пилипенко с прохода, вычистил ножи над раковиной и прошел в кухню. «Господи! — подумал он. — И это мой начальник!» Владимир Михайлович ходил за ним следом с одним и тем же припевом про очаг. Он добавил, что в управление все-таки сообщили кажется, даже самому Окуневу, и оттуда тоже будет комиссия.
— «Даже»! — усмехнулся Виктор. — Кофе будешь?
— Что-что? — ослышался Владимир Михайлович. — А, ерунда, какой кофе! Значит, машина внизу, меня добросишь до Ситова, я там останусь, надо кое-кого подключить, и нельзя нам вместе показываться...
— Виктор пил кофе, Галина без нужды натрясывала молчащего ребенка, Люба терла полотенцем чистый стол, а Пилипенко топтался на месте и призывал не бояться.
— А мне бояться нечего! Пускай хоть министр геологии, хоть генеральный прокурор приезжает: она работает! Это ты вот не бойся, — сказал Лунев и подумал о том, что кто-то, видно, ждал, что ему не выкарабкаться, не дождался и теперь старается снова столкнуть.
Пилипенко просил скорее ехать. Виктор тщательно оделся, поцеловал Иришку, велел Любе готовиться к Новому году, пирогов напечь с сушеными абрикосами, а Галина и Пилипенко прослеживали каждый его шаг с таким напряженным вниманием, словно он был эквилибрист без противовеса. На лестнице, на улице, в машине мастер искал, что бы такое ввернуть этому Пилипенке, самоуверенному раньше и переполошенному сейчас. «Теперь ваша очередь трястись и выкручиваться! — думал он — Я уже перегорел. Теперь показывайте, на что вы годны!» А вслух сказал:
— Лунев не зря гнал. Что, если бы буровая сейчас не была готова?
Пилипенко смолчал. На коне стояла его карта, и он спрятал в карман свою взрывную гордость.
Главный инженер остался у Ситова — включать какие-то двигатели мягкой посадки, а мастер вскоре остановился у конторы партии. Все то же здание, снаружи обыкновенное жилье, со следами машинного масла, солярки вокруг от частых стоянок вездеходов и тягачей, сверхтвердый, утрамбованный снег. Неужели две недели назад контора могла показаться настолько грозной, что открыть дверь было страшнее, чем в огонь Лунев пинком унта открыл ее, шел широко, вызывающе, кто тут вздумал судить? Меня, победителя?!
Нет, не таким, не таким представлялся ему день его триумфа.
У Сергеева сидел незаметный мелкорослый человек. Видно, не дождался следователь, уже уехал.
— С Новым годом! — шумно ввалился Виктор, впрочем, ни за что уже не задевая по пути. Голос его был слегка насмешлив: — По вашему вызову явился.