Поговорить со Скрыпниковым о назначении в бригаду в этот день так и не удалось, он куда-то улетел. Савельев отправился с рабочими Новикова в аэропорт разгружать прибывший транспортник с оборудованием и продуктами для экспедиции. Они сели в вездеход марки «кадилляк В. И. Новикова», как привычно и без шутливой интонации сказал Володька, и помчались, взметывая снежные буруны из-под гусениц. Длинные, широкие, приземистые, эти машины напоминали Игорю танки. А водитель так лихо рвал рукояти, заменявшие баранку, так разворачивал свой ГАЗ-47 на месте, что казалось, не вездеход разворачивается, а поселок перед ним.
Проезжая по мосту, они увидели Катю. Вездеход промчался мимо. Игорь машинально повернул голову, но вокруг был только зеленый металл, штампованные переборки.
— Вишь, какие кисоньки у нас водятся, — засмеялся водитель. — Сашки Каратая, Катя Русских...
— Никого не слушай! — перебил Новиков. — Единственная порядочная девушка на свете. Хорошо, что такие еще есть. Видишь, что кое-кому из них можно все- таки верить. А то вози свою «половину» с собой, даже в поле. А Сашка — болван. Целый год вокруг да около, предлагает жениться — она ни да, ни нет. Каратай сохнет и ни одну девчонку видеть не может.
— Видели — в черном. На похороны к Сереге, — комментировал водитель. — Говорят, любил он ее, летал всегда с ее фотокарточкой на приборной доске. А потом фотку вернул, полетел — и об скалы.
Игорь понял теперь, почему, встретив Катю, так резко оборвал разговор и свернул на другую тропинку мрачный второй пилот. Но не стал говорить ребятам о своем знакомстве с нею. У него была приятная тайна. Снова вспомнился лобастый, исподлобья глядевший на них вездеход, тащившийся по пятам. Нет, это не новиковский. Транспортник разгружали долго и до глубокой ночи возили грузы на склад, поэтому решение зайти к Кате в библиотеку так и осталось невыполненным. Глядя на голые барачные стены и «лысые» лампочки, Савельев опять представил себе, каково провести зиму на базе.
Десять месяцев зима,
Остальное — лето, —
хором пели за стеной.
* * *
На следующий день по пути в бесплатную экспедиционную столовую Игорь увидел у крайнего барака вездеход. Двое рабочих грузили в трюм инструменты, ящики с продуктами, рюкзаки, спальники. В середине марта такую картину можно было наблюдать каждый день: бригады одна за другой уходили в поле, начался сезон. Как успел узнать Савельев, большинство бригад начинали подготовку к выезду в тундру еще с января. Но некоторые напускали на себя бедовую лихость — «нам все нипочем!» — и начинали «сборы» с прощальных застолий. Даже новичку видно стало, что экипаж «семерки» — из последних.
— Куда едете?
— В тундру, куда!
— Меня возьмете?
— А ты ничей? Если Скрыпников разрешит, поехали. У нас двоих не хватает.
Говоривший это, рослый, кряжистый парень Юрий Каюмов был водителем вездехода. Краснощекое лицо, заросшее трехнедельной щетиной, маслилось блином. На Каюмове было надето не меньше трех свитеров. Вместе с Игорем он отправился к начальнику экспедиции хлопотать за новичка. У Скрыпникова неистовствовал Новиков:
— Я с ним не поеду! Не по-е-ду! Мы здесь вторую неделю. Вторую неделю я и шофер мечемся как угорелые, забрасываем центры и горючку, таскаем продукты на горбах, а этот работничек пьянствует. Представляю, что в тундре будет! Нет, я его не беру!
Володька театрально, беззвучно шлепал кулаком по столу. Игорь не сразу узнал его: не тот голос, другие манеры. Иван широко расставил валенки и сосредоточенно разглядывал их носы. Скрыпников покусывал карандаш и смотрел лишь на Новикова. Игорю почему-то подумалось, что начальник экспедиции одинок здесь и уже привык к тому, что его не понимают.
— Все? — спросил он. — Значит, Первомай завтра? — как бы между прочим обронил Ивану. — И такое бывает. Ладно. Хорошо ты, Владимир, все говоришь, верно, правильно. И что моральный кодекс везде один. А работать вам все же придется вместе. Не с такими работали, в тундре оботрется.
— Не возьму.
— Что ж, посидим недельки две, подумаем еще,— спокойно отвечал начальник экспедиции.
— Иван, выйди! — приказал Новиков. Но тот продолжал сидеть.
— Ладно, ребята, выдьте на минуту, — попросил Скрыпников Савельева, Каюмова и набедокурившего Ивана. Но и за фанерной дверью было слышно, как загорячился Новиков:
— Видите! Он не слушается! И вы, Владимир Алексеевич, вместо того чтобы меня поддержать... мне непонятно!
Скрыпников что-то ответил.
— Да, подрываете мой авторитет, если хотите — да!
— Ну, знаешь! — послышался фальцет Скрыпникова. — Хороший авторитет руководителя, раз ты себя таким считаешь, не пострадает, если признаешь перед подчиненным свою ошибку!